На суд читателей

[Konk 0]

Повесть, навеянная ...

 

Илья увидел артефакт впервые в жизни и, как говорится, просто выпал в осадок. Да оно и было с чего.

 

Сначала развод с женой, потом попытка сдать рукопись, при которой он окончательно разругался с издательством, потом лопнул банк, вместе с депозитом, откладываемым Ильей на черный день – все это слегка пошатнуло его уверенность в себе и завтрашнем дне. Начавшаяся бессмысленная, какая-то муравьиная суета и беготня на короткое время поглотила его, немного покувыркала в своем желудке и вдруг в один момент выплюнула в пустоту. А эта пустота оглушила своей глобальностью. Все, ради чего и ради кого он жил последние годы лопнуло, потеряло свою ценность, сошло на нет. Любить стало некого, а ненавидеть оказалось противно. Делать ничего не хотелось, а главное – было не зачем.

 

В таком состоянии Илья и пребывал пару последних месяцев. Забрав свои вещи из квартиры, он перебрался в гараж, где в подполе когда-то была оборудована очень уютная комната со всеми удобствами, полностью звуконепроницаемая. Сотни страниц были написаны в этой его норе, когда он на недели запирался внутри и поток нес его, рождая образы, сюжеты, героев...

 

Теперь поток иссяк. Илья чувствовал, что внутри нет ни одной мысли, способной зажечь новый мир, вырасти в захватывающую историю, которая увела бы его от этого серого мира обыденности.

 

Сам писатель-фантаст, Илья особо отчетливо чувствовал реальность. Черта, отделяющая правду от вымысла, реальность от иллюзии виделась Илье столь ясно, что позволяла балансировать на себе и придавала его творениям особую жизненность. Все, что Илья придумывал действительно могло бы быть, могло бы случиться в обычной жизни и для этого не нужны были никакие пришельцы, маги и волшебники или прочая около-мистическая ерунда, с которой и начиналось большинство литературы этого направления.

Придумывая то чего не может быть, Илья четко видел то, чего действительно быть не может. Да, в прессе уже давно и с постоянной периодичностью появлялись разного рода заметки о, так называемой, Зоне Отчуждения. Загадочные аномалии, чудовищные мутанты, волшебные артефакты и благородные сталкеры – люди, эти самые артефакты добывающие, - таинственный и манящий ареол тайны с удовольствием и на все лады муссировался журналистами и коллегами-писателями всех мастей. Несколько лет назад, когда такая информация была в новинку, Илья также как и многие, какое-то время заинтересованно следил за новостями, поступающими из-под Чернобыля. Однако похожесть и однотипность информации быстро убедили его, что это очередная «утка». В бытность писателем, Илье приходилось видеться с авторами таких новостей и, в коротких беседах становилось ясно, что и сами авторы знают о Зоне даже меньше, чем он сам. Так постепенно у него и сложилось мнение, что какой-то м0лодец придумал великолепную информационно-литературную нишу, которую теперь можно было эксплуатировать сколь угодно долго, поддерживая нормальные тиражи желтой прессы. Поразмышляв не много таким образом, Илья решил не уподобляться тем своим коллегам, которые спешно принялись эту самую нишу занимать, штампуя в больших количествах бестселлеры разного уровня талантливости и качества. Пусть их. Как говорится, каждому свое. Решив так, Илья выбросил из головы все, касающееся Зоны.

 

И вот теперь, самый настоящий артефакт, из самой настоящей Зоны Отчуждения лежал перед ним. И принес его, как бы самый настоящий «сталкер» - старый знакомец по подъезду по прозвищу Джюс. Они сидели уже за третьей бутылкой беленькой и Джюс, в очередной раз рассказывая о своих сталкерских похождениях, с большим трудом ворочал языком. Его пьяную болтовню Илья уже не слушал. Он никак не мог поверить в реальность предмета, который лежал перед ним. Вернее не лежал, а , скорее висел, медленно поднимаясь над поверхностью стола сантиметров на десять и плавно опускаясь обратно. Со слов Джюса, артефакт назывался «Медузой» и обладал удивительной способностью выводить радионуклиды и тяжелые элементы из организма. При постоянном ношении он мог даже вылечить лучевую болезнь.

 

Когда-то герой одного из ранних произведений Ильи был студентом-медиком. Работая над книгой, Илья долго и кропотливо изучал медицинские вопросы, общался с врачами и студентами, стараясь собрать максимум информации и о самой медицине в целом, и о быте медицинского общежития в частности. Поэтому во многих вопросах, касающихся болезней, особенно неизлечимых, Илья был подкован гораздо глубже обычных людей. Да и свою будущую бывшую жену он нашел в том же самом общежитии. Теперь уже три дня как бывшую, но все равно, шесть лет быть женатым на враче патоморфологе – это не могло не сказаться на его мировоззрении и на медицинских познаниях.

 

Есть болезни, которые, не смотря на страстное желание человечества, вылечить просто невозможно и лучевая болезнь - одна из них. Пересадка костного мозга, переливания крови, очистки и медикаменты могут только чуть облегчить страдания больного и немного продлить ему жизнь. Да и то это зависит от полученной дозы облучения. Но что бы какой-то предмет мог полностью вылечить лучевую болезнь!

 

- Нет, не может быть! – Илья и не заметил, что почти выкрикнул эти слова.

- Та не, было точно! Век воли не видать! – Джюс с пьяну перепутав божилки, в подтверждение своиx слов перекрестился. – Патроны все кончились, а их прет еще десяток, я за ствол и давай махать как дубиной, а они прут, хоть и слепые, а я их бамс, бамс...всех раскидал и давай хвосты резать..

- Чьи хвосты? – не понял Илья. Задумавшись, он совсем перестал слушать болтовню Джюса.

- Дак слепышей... я ж говорю... патро... а они..о е..е.. – Джюс, не в силах больше бороться с земным притяжением, завалился на бок и захрапел.

 

Илья взял сигареты и поднялcя наверх, на свежий воздух. Мысли лихорадочно носились в одурманенной голове какими-то обрывками. Одни сменялись другими, потом возвращались и снова улетали куда-то. И на фоне этого хаотического мысленного роя, глубоко внутри сначала родилось смутное ощущение, постепенно выросшее в непоколебимую уверенность. А когда засеребрился поздний осенний рассвет, Илья знал твердо – он пойдет в Зону…

 

Джюс просыпался медленно и тяжело. Постанывая и тяжело пыхтя, он смог подняться только, когда услышал бульканье из, открытой Ильей, бутылки. Расплескав треть стакана, он осушил остаток в два глотка и блаженно зажмурился. Стараясь не упустить момент, пока опохмелка не переросла в продолжение пьянки, Илья приступил к допросу с пристрастием. Пыточным инструментом служила все та же начатая бутылка водки. Интуитивно различая правду и ложь, четкими, конкретными вопросами Илья к концу следующей бутылки, выпитой Джюсом уже единолично, знал все, что его интересовало. Вернее все, что знал Джюс, а это было, конечно меньше, чем ему нужно, но достаточно, что бы составить четкий план действий. Он узнал топографию Зоны, цены, отношения, названия и направленность группировок, имя проводника и многое другое. Не давая подпитому Джюсу отвлекаться на лирические отступления, Илья узнал многое об аномалиях и артефактах, об их свойствах, происхождении и ценах. Узнал имена и клички руководителей группировок и ученых на Янтаре. Узнал названия, описание и повадки всех мутантов, известных Джюсу.

 

Когда стало ясно, что тот больше ничего ценного добавить не может, Илья, не особо церемонясь, выпроводил парня вон, вручив на дорожку еще одну бутылку. С празднования последнего издания у него оставалось еще четыре ящика этого напитка. Правда количество изрядно подсократилось за время его борьбы с хандрой после развода, но еще далеко не кончилось.

 

- Ты, шо тот следак на допросе. Прям мозги мне все высушил. Придется отмачивать. – ухмыляясь посокрушался Джюс, нетвердой походкой направляясь в неизвестном направлении. Про Медузу они благополучно забыли.

 

После бессонной ночи и возлияний организм требовал отдыха. Наскоро приготовив себе яичницу и слегка перекусив, Илья закрыл гараж изнутри. Засыпая он подумал, что смог бы уже теперь написать интересную книжку про Зону Отчуждения. Но только писать ее он не будет. Он будет ее жить.

 

***

 

Похмелья, на удивление, не было, хотя выпито было не мало. Сон принес хорошее настроение и жажду деятельности.

Итак, что нам нужно. Оружие, экипировка.

Это значит деньги. Ну, денег нет. Правда их всегда нет, даже когда они есть. Поэтому надо в первую очередь понять, сколько их нужно?

Илья включил ноут и занялся поиском с подсчетом. С экипировкой проблем не было? Стильная бронебойная рубашка от Мигеля Кабальеро, купленная уже давно с какого-то очередного гонорара и отличные берцы, лежали здесь же, в гараже, поджидая своего часа. Приличный и не тяжелый комплект боевой защитной экипировки - тот же «Гренадер» или «Пермячка» с аксессуарами тянула тысяч на шестьдесят- восемьдесят рублей. Осколко-защитная камуфляжная плащ-палатка от той же «Спецтехнологии» и бронежилет скрытого ношения - еще тысяч тридцать пять. То есть, одеться можно за три-четыре-пять штуков баксов.

 

А вот с оружием сложнее? В интернет-магазинах его не купишь, придется обращаться к старым связям из плохих парней? Не хотелось бы, а что делать.

 

Номер в памяти телефона сохранился и старенькая Нокия услужливо высветила на экране контакт. Однако Илья не стал сразу нажимать кнопку вызова, еще раз перебирая в голове альтернативные варианты. Их было не много и каждый, после детального обдумывания, отбрасывался как не реализуемый. Все-таки придется звонить.

 

Но нажать вызов помешал раздавшийся стук в металлическую дверь гаража. Держа трубку в руке, Илья пошел было открывать. Однако сила и настойчивость тарабанящих, внесли коррективы в последовательность его действий. Даже участковый Сан Саныч, забредая иногда к Илье расписать «пульку» стучал не так нагло.

 

В небольшом навесном ящичке метр-на-полтора, справа от двери гаража лежало несколько полезных вещиц. Среди них имелся отличный муляж помповика «Ремингтон» 870, не стреляющий боевыми, но бабахающий очень впечатлительно. Илья иногда брал его с собой, когда выезжал «на пикники на природу» – неоспоримый аргумент с местными «остапамибендерами», жаждущими взимать плату за осмотр окрестных "развальных" достопримечательностей и за пользование благами окружающей природы. А в остальное время, муляж использовался разве, что для внесения скромного вклада в народный фейверк по случаю Нового года.

 

Положив помповик на сгиб левого локтя, Илья открыл дверь. Предчувствия его не обманули – у гаража стояло три персонажа, своим прикидом отметающие все сомнения в их профессиональной ориентации. Кроссовки, спортивные штаны, черные китайские кожаные курточки и стрижка а ля Брюс Виллис в фильме «Переговорщик». Чуть поодаль была припаркована старенькая БМВ-уха, естественно, черного цвета.

 

Впечатляющий вид «Ремингтона» внес некоторую сумятицу в головы братков. Отработанный механизм наезда дал сбой и как себя вести дальше, похоже, они не знали. Выдержав красивую театральную паузу, Илья так же сгибом локтя передернул цевье и вежливо спросил:

- Кто там?

Ближайший шкаф что-то невнятно попытался пробубнить, но Илья не дал ему продолжить свою мысль:

- Если вы хотите спросить, как пройти в библиотеку, то вы не туда свернули. Вам с проспекта надо было направо, за Макдональдс, а вы свернули налево.

 

После сна, которого Илья совершенно не помнил, или после принятия решения отправиться в Зону, внутри поселилось какое-то никогда не испытываемое ранее спокойствие. Сейчас, при виде трех здоровых лосей, он не чувствовал никакого даже намека на мандраж или беспокойство. И дело было не в том, что его навыки от занятий хапкидо еще не подрастерялись или, что в руках было оружие. Просто что-то изменилось внутри. Илья чувствовал, что изменился сам, и ему нравились эти изменения.

 

Наконец, один из братков не выдержал.

- Короче, это… мужик… базар есть.

- У кого есть? – искренне-театрально удивился Илья. – У меня нет. У тебя есть? Ну, тогда ты и базарь, а я так и быть, послушаю твой базар. Все равно вы меня разбудили. А это не хорошо, будить людей с бодуна. Они от этого злые становятся, нервные… Руки у них трясутся… Особенно пальцы… Особенно указательные…

 

Взгляды всех троих «гавтоматычно» уперлись в, лежащий на спусковом крючке, палец.

Пауза опять затянулась.

 

- И?… - Илья постарался придать голосу хорошо читаемое натерпение.

- Короче…это…мужик…ты должен. – Бычок таки смог закончить речь.

Илья не стал отприраться:

- Ага. Должен любовнику своей бывшей рыло начистить, да и ей самой отсыпать следовало бы. Должен Михалычу, соседу, бутылку, ну, и еще по мелочи. Родине я долг отдал давно и целых два раза. И уже много лет ни у кого не занимаю. Так о чем это вы?

- Ты…это...нам должен. – Видно эти слова достались парню с трудом.

- Да? А вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее.

- Нам Джюс должен, а ты должен Джюсу. Он нам доверил получить с тебя.

- Доверил!!! ... Любопытненько. И много должен?

- Кто кому? – уточнил умный бандит.

- Ну, все всем. Джюс вам. И, самое интерсное, я Джюсу. Много должен? И, простите за любопытство, за что?

- Пять штук зелени. А за что не знаю. Мне это не интересно, ты, давай, бабки плати.

 

Пацан уже пришел в себя и попытался вернуть себе роль крутого.

 

Выстрел прозвучал неожиданно и оглушающее громко, отозвавшись от соседних гаражей раскатистым эхом. Что бы не заложило уши Илья, перед тем как нажать на курок, открыл рот, чего бандиты, конечно сделать не могли ибо ничего не ожидали. От этой неожиданности они аж присели. Один выронил кастет, который до этого красиво вертел в руке.

 

- Ой. - Сказал Илья, когда эхо от выстрела улеглось. – Нечаянно. Так о чем это мы? А, о Джюсе. И где этот перец? Ты, - он обратился к говорившему, переходя на понятный собеседнику язык, - лепишь серъезную предъяву. Так будь добр, ответь, предоставь доказательства. Я ведь то же могу сказать, что ты другому моему другу задолжал пятнадцать штук. Так вот если без доказательства, то есть – беспредел, – тогда плати мне. Мне друг тоже... доверил.

 

- Будут тебе доказательства. – Бандит кивнул напарнику в сторону машины и тот через минуту тащил упирающегося Джюса.

 

По виду этого чучела было понятно, что его приключения тянутся с того самого момента, как он ушел из гаража с бутылкой водки. Помятый, трясущийся, с синяком и разбитой губой – приключений было много и, похоже, не все из них были приятными.

 

- Ты у меня Медузу сп****л. – Брызгая слюной с наскока начал кричать Джюс. Истерические нотки в его визге, дали понять, что он уже мало вменяем и находится на грани нервного срыва. Ситуацию надо было выруливать. Пришлось выстрелить снова. Пацаны опять присели, а Джюс повалился на землю и затрясся.

 

- Значит ты утверждаешь, что я у тебя украл Медузу? – Джюс кивнул, не делая попыток подняться. – А расскажи-ка, как это было.

Тот что-то начал бормотать, но ничего нельзя было разобрать.

 

- Хорошо, давай так – я спрашиваю, ты отвечаешь: «да» или «нет». – Джюс кивнул.

- Мы с тобой бухали всю ночью. Так? – кивок. – Утром ты ушел сам на своих двоих, так? – кивок. - Медузу ты оставил здесь в гараже, так? – кивок. – Сам оставил?

- Я забыыыл!

- Сам забыл? – кивок. – То есть я у тебя ее не воровал, так? – кивок.

- Так за что я тебе должен?

- Не должеееен. – Джюс всхлипывал при каждом вздохе.

- Вы свидетели, - Илья обратился к браткам, - я ему ничего не должен.

 

Те угрюмо кивнули. Вроде все стало нормально, но внутри у Ильи вдруг зашевелилась странное чувство. Отдавать артефакт этим типам, и Джюсу в том числе, было нельзя. Зона не простит – такая странная мысль вдруг оформилась с пугающей ясностью.

 

- И так было до того момента, пока вы не постучались в мою дверь, господа.

 

Явное непонимание отразилось на всех четырех лицах. Даже Джюс перестал всхлипывать.

 

- Вы пришли ко мне, наехали, требовали долг который я не должен. Это косяк. Я понимаю, что вы не знали правду и поэтому у меня к вам никаких претензий нет. Но вот этот человек теперь должен мне.

- За что? – Джюс никак не мог понять нового поворота сюжета.

- За подставу. Ты меня подставил, и подставил по крупному. За такое голову оторвать надо. Но я тебя прощаю, после того как ты компенсировал мне моральный ущерб. Размер компенсации, как потерпевшая сторона, я определяю в размере артефакта Медуза. Так что теперь Медуза моя, а ты мне ничего не должен. Всем спасибо, все свободы.

 

Помповик подтверждающе бабахнул третий раз.

 

- Ничего, - как бы сам себе произнес Илья, - здесь еще пять патронов...

- Ты еще пожалеешь, мужик. – Главный браток пытался сохранить остаток лица. – Пестрый с тобой разберется.

- Пестрый? – Внутри Ильи что-то клацнуло и он от души расхохотался, игнорируя недоумевающие взгляды бандюков.

 

Смеяться над Пестрым, вором в законе, полностью контролирующим оборот произведений искусства и антиквариата в городе, поостерегся бы даже начальник УБОП. Но дело в том, что на трубке, которую Илья все так и держал в руке, горел номер, обозначенный в записной книжке как «Дмитрий Алексеевич. Пестрый». Именно ему Илья собирался, но так не хотел звонить. Видно судьба сама все решила. Кстати, это был отличный повод позвонить Пестрому не в роли просящего. Палец нажал кнопку вызова.

 

Пестрый ответил сразу, как будто держал телефон в руках.

- Привет, Дмитрий Алексеевич, это Илья Туманов. - На людях Илья соблюдал дистанцию, хотя они давно и неоднократно пили на брудершафт.

 

Пестрый был редкой разновидностью бандита-художника. Самого настоящего и очень талантливого художника. И такого же настоящего и, можно сказать, талантливого бандита. Познакомились они года четыре назад, на выставке, где Пестрый выставлял свои работы. Илья не знал о криминальной стороне таланта и искренне рад был познакомиться с автором полотен. Картины ему действительно понравились. Тогда они поговорили о работах, о выставке, о жизни. Илья рассказал о своей работе и о жизни. Дмитрий Алексеевич (между собой он просил звать его Димастым) оказался умным, вдумчивым собеседником, внимательно выслушивал критику и соглашался, если соглашался или аргументировано возражал, если был не согласен. После выставки они продолжили знакомство на банкете, обменялись телефонами. Потом несколько раз созванивались и встречались. То Димастый вызванивал его на какую-нибудь выставку, то Илья звал его на презентацию своей очередной книги. О том что Димастый и Пестрый одно лицо Илья узнал случайно. Как то они были в бане, любимой Дмитрием, на Солянке. В разгар их веселья туда завалили кавказцы и Илья оказался свидетелем непростого разговора художника с этими отморозками. Вот тогда и стало ясно, кто есть кто.

 

Потом Пестрый все ему обьяснил, заодно похвалив Илью, которого уже давно называл «Туманом», за правильное поведение во время разборок. Он заверил Илью, что ничего не изменилось и, что "Туман" может в любое время обращаться к нему, если надо решить какую-либо деликатную проблему, но Илья почувствовал, как что-то разъеденило их с того момента. Он никогда не просил Пестрого о помощи, решая возникающие проблемы сам, чем еще больше нравился авторитету. Но былой близости между ними уже не получалось.

 

- Да, это я -Туман. – По голосу было слышно, что Пестрый обрадовался звонку. – Тут твои люди что-то напутали, что-то мне предьявляют, тобой грозятся. Я не знаю как их зовут, не обозвались никак, но твое имя упомянули. Вот я и звоню спросить, может что не так?... Поговорите – Илья передал трубку главному.

 

Тот сразу отошел на несколько шагов, дабы никто не слышал разговора. Он что-то говорил в трубку, активно жестикулируя. Потом вернулся к Илье и передал телефон.

 

- Вас. – Лица на нем, после разговора с начальством, не было. Куда-то делось. А взгляд, который он бросил на Джюса, заставил того затрястись в нервной дрожи.

- Я слушаю, - Илья обдумывал, как бы договориться о встрече, когда услышал в телефоне:

- Туман, друг, прости за непонятки с пацанами. Они получат…замечания от меня лично. А я бы хотел с тобой встретиться, посидим, выпьем, давно ведь не виделись. Ты сейчас свободен?

- В общем и целом, до пятницы я совершенно свободен. – Ответил Илья цитатой мультяшного персонажа.

- Вот и лады, приезжай на Солянку. Прям сейчас. Скажешь, что я тебя жду, тебя проводят. Давай, жду. – трубка отключилась.

Что ж, все сложилось лучше некуда. Теперь можно было завести разговор об оружии и не чувствовать себя должником.

- Я на Солянку, к вашему патрону, - обратился он к бандитам, которые молча стояли в течении всего разговора. – Подвезти?

- Мы сами.- Угрюмо ответил главный и поволок упирающегося Джюса к машине. Судьба бывшего собутыльника, почему-то совсем не волновала Илью. В душе была какая-то благостность и уверенность, что все правильно. Опасаясь, что «красавцы» в его отсутствие наведаются в гараж за злосчастным артефактом, он демонстративно положил Медузу в контейнер и погрузил в багажник, постаравшись, что бы его манипуляции были замечены.

 

У входа в баню Илью уже ждали и без проволочек провели в VIP-отделение...

 

Сегодня, как впрочем, и всегда, Димастому бог послал много-много разных разносолов, которые сноровисто сервировали две куколки в костюмах Евы. Сам хозяин блаженно возлежал на диване, потягивая пиво из тонкостенного бокала.

- Пока не посетишь парилку, даже здороваться с тобой не буду. – Приглашающим жестом Дмитрий указал на предбанник.

Да и правда, для разговоров они находились в разных состояниях. Илья прямиком отправился куда послали, достигать нужной кондиции.

Когда, через полчаса и после двух дублей он вышел к столу, нимфы уже исчезли. А Дмитрий все так же возлежал с бокалом в позе философа, глубоко погрузившись в самосозерцание. Он отсутствующим взглядом смотрел, как Илья наливает себе пива, жадно пьет, ополовинив бокал за три глотка.

 

- Ты зла не держи на пацанов, - Дмитрий вышел из задумчивости неожиданно, - Просто сейчас кипеж в городе. У одного большого человека дочь заболела. На него сильно и долго давили плохие парни, а он ни-в-какую. Вот они и подкинули ей в сумочку пузырек с большими рентгенами. Она думала, что это лак и таскала с собой несколько дней. Теперь в больнице, со второй стадией лучевой болезни. Медицина бессильна, единственный шанс – набрать хотя бы пяток Медуз. Нашли пока две. Все сейчас носом землю роют в поисках этих артефактов. Медузы или Выверты нужны в большом количестве. А их за весь год добыли три-четыре штуки. – Разглядывая остатки пива в бокале, объяснил он. - Вот и проявили пацаны инициативу. Им кто-то на твоего приятеля указал, мол недавно из Зоны вернулся, сталкерил там. Нашли они его, развели аккуратненько, а тут ты им весь сценарий и поломал. Хорошо еще, что мне позвонил, а то и не знаю, как дело бы закончилось. – Пестрый допил пиво одним глотком и начал открывать бутылку «Финляндии».

 

Илья «Финляндию» не любил, хотя жизненный опыт подсказывал, что после третьей – любая водка вкусная, а если она еще и холодная, - то и после второй. Они выпили, закусили, сразу же выпили по второй. Закусили уже основательней. После третьей – закурили. Впервые за все время их знакомства Пестрый вел разговор в «бандитской» манере, чего раньше никогда не делал в разговоре с Ильей.

 

- Человек этот - действительно большой человек. Дочь у него – единственный ребенок. Ее мать умерла при родах, так он на нее разве, что не молится. Сам живет с очередной куколкой, но дочка – смысл его жизни. – Дмитрий пустил кольцо дыма и задумчиво следил, как оно тает. - Я тебя разводить не буду. Отдай ему Медузу – он за нее душу продаст. Можешь просить, что хочешь - он может почти все. Конечно соберет артефактов сколько нужно, только чем быстрей, тем лучше.

 

Илья тоже следил за кольцом дыма, думая о том, как удивительно вдруг начала складываться его жизнь. Стоило только решить ехать в Зону, как случаи и совпадения, словно хорошо «заряженные» крапленые карты, невероятным образом выстраивали ему «зеленую улицу».

 

- Сделаем по-другому. – Он прямо посмотрел в глаза Димастому. – Медуза в багажнике, пошли человека - пусть ее заберет. – Илья бросил на стол ключи от машины. - Сам отдашь, тебе оно полезней будет. Я тут уехать собрался. На время или навсегда пока не знаю, так что ты уж с этим большим человеком сам рули. А мне в связи с отъездом нужна твоя помощь. И считай – мы в расчете. Как тебе такой расклад?

 

Пестрый, конечно, хорошо умел владеть собой, но раздувшиеся крылья носа и вдох, чуть более резкий чем до этого, показали Илье произведенный эффект. Между этими людьми давно уже наладились довольно откровенные и достаточно доверительные отношения.

Им не нужно было лицемерить друг, перед другом, поскольку между ними не было никакой конкуренции или корыстных манипуляций. Обоим нравилось это общение и не было желания что-то менять.

 

- Царский расклад. – Дмитрий потянулся наливать еще по стопочке. – За такой подарок ничего не жалко.

 

Чокнулись, выпили, захрустели капусткой. По телу медленно расплывалась томная благость и покой. Илья отчетливо ощущал, как вошел в какой-то резонанс с этим миром, попал в одну с ним фазу. Спокойная уверенность в завтрашнем дне наполняла его существо силой и решимостью. Это было тем более удивительно, что о завтрашнем дне Илья не имел ни малейшего представления. Философская мудрость о том, что случится только то, что должно случится, приобрела физический статус, став указующим и направляющим перстом.

 

- Не будем распотякивать. Говори, что от меня нужно? – Дмитрий хотел закончить с делами поскорее.

- Пару-тройку стволов и кое-какое оборудование. Я уехать хочу.

- И всего-то?

- Да нет, не всего-то. – Илья усмехнулся. – Стволы специфческие, с ручной подгонкой и получить их я хочу в ближнем зарубежье, где именно – укажу.

 

Пестрый открыл хьюмидор, скрутил самокрутку, с удовольствием затянулся ароматным табаком.

 

- В Зону собрался… – Полу-вопросительно полу-утвердительно проговорил он. – Почему, не спрашиваю. И отговаривать не буду, если торкнуло, то уже не отпустит. Скажу только, что это почти всегда дорога в один конец. Года три назад, многие пробовали наладить каналы оттуда и туда. Туда еще кое-как у кое-кого получилось, а вот оттуда… Я сам пятерых хлопцев туда отправил. Пропали все, хотя парни тертые были. Розыски тоже ни к чему не привели. Так что сам выводы делай…

 

- Да я как-то и не планирую возвращаться, нет такого желания. Быстро, по крайней мере.

Да и сначала надо туда зайти, а потом уже думать, стоит ли оттуда выходить…

Ну так поможешь с экипировкой?

- Помогу, конечно, а потом тебе проводы устроим роскошные. Кто знает, свидимся ли еще когда…

 

Больше часа они обсуждали детали и когда все было обговорено, Илья почувствовал внутреннее удовлетворение и какой-то детский восторг. Полностью снаряженный и доработанный AEK-973 под патрон 7,62x39 и личный Glock-17 Пестрого, который тот на радостях великодушно подарил Илье, с пятью запасными обоймами, в удобной подмышечной кобуре, которую можно было носить и на спине, и на поясе, и на ноге должны были ждать его через неделю на хуторе Гробычи между Залесьем и Колыбанью, - почти на самой границе Зоны отчуждения. В паре километров от хутора стоял домик лесника Бурея, который, по словам Джюса, за определенную сумму водил будущих сталкеров в Зону и выводил бывших сталкеров из нее. В основном первых. Ножи «Лазерман» и «Оборотень-А», армейский счетчик радиации, универсальный противогаз и еще куча всякой необходимой мелочевки набирали где-то килограмм десять-пятнадцать. Плюс несколько цинков с патронами, гранаты, Ф-1 и светошумовые, медикаменты, провиант – прогулка не обещала быть томной. Однако это не расстраивало Илью. Азарт поселился в душе и ему не терпелось побыстрее «рвануть». Особенно жег руки адрес личного оружейника Пестрого, которому тот позвонил и попросил выполнить все «капризы» Ильи.

Однако бросить приятеля сейчас Илья не мог. Они начали «проводы» будущего сталкера и этот праздник жизни обещал затянуться надолго. Вернулись девушки, потом к ним присоединились несколько «приближенных» Пестрого, стало шумно и весело. Хотя тот факт, что праздник в его честь, не радовал Илью. Даже старания юной Афродиты, которая старалась доставить ему максимум удовольствия, не увенчались успехом. Илья оставался отстраненным, как будто все это происходило не с ним. Его организм не откликался на ласки девушки, на алкоголь и закуску, на специфические шутки братвы. Он был уже не здесь.

 

***

 

Наутро, даже не заезжая домой, Илья отправился к оружейному мастеру. Мастерская была оборудована в подвале сталинского дома, в самом центре города. Он не сразу нашел нужный адрес, заблудившись в хитросплетении дворов, двориков и закоулков. И даже прошел мимо невзрачной, оцарапанной железной двери в глухом закутке одного из двориков, не обратив на нее никакого внимания. Только позвонив в очередной раз по телефону, он заметил открывающуюся дверь, которую принял за какую-то техническую, типа – «не влезай – убьет».

Оружейник оказался старичком неопределенного возраста, примерно по плечо Илье, с редкими седыми волосами. Он пропустил Илью, запер дверь массивным ключом и пошел по ступенькам вниз, указывая дорогу. Спускались они довольно долго, пройдя насквозь пару комнат, оборудованных под склад с разными металлическими штуками, непонятного назначения. Наконец остановились в небольшой комнатке, где было еще две двери, помимо той, в которую они вошли. Здесь стоял старый массивный стол, такой же старый, продавленный диван и пара стульев. Усевшись за один стул старик кивком указал Илье на другой и приготовился слушать. За все время, пока Илья объяснял то, что он хочет, старик не произнес ни слова. Молча выслушав Илью, он ненадолго задумался, потом достал сигарету, прикурил и буркнул: «Послезавтра». Так же молча поднялся, и они проделали обратный путь к выходу.

Весь следующий день Илья встречал курьеров из интернет-магазинов.

Когда последний заказ был доставлен, он захотел экипироваться по полной, так, как придется существовать ближайшие неизвестно сколько времени. На одевание ушло минут сорок и по прошествии этого времени из зеркала на Илью смотрел этакий продвинутый спецназер, правда без оружия. Тяжесть экипировки равномерно распределилась по телу, но все равно была весьма ощутима. Пришлось решить не снимать все максимально возможное время, что бы привыкнуть к тяжести и неудобству нового прикида. Поэтому идея съездить за город появилась весьма вовремя.

Свистнув одного из постоянно играющих в гаражах пацанов, Илья отправил того в магазин за готовым шашлыком и овощами, позволив на сдачу купить себе всего, чего пацанья душа пожелает. Сам же занялся уборкой. Движения были скованы, Илья ощущал себя неуклюжим и громоздким. Но делать нечего – необходимо было привыкнуть к новому состоянию, сделать его удобным и комфортным. Поэтому Илья до самого вечера старался двигаться как можно больше и разнообразнее. Он собирал хворост для костра, готовил шашлык, потом закопал отбросы, стараясь скрыть следы своего присутствия в этом месте. Несколько раз залезал на деревья, борясь с неуклюжестью, спускался в овражки, сделал крюк в несколько километров вокруг стоянки. При этом старался постоянно поддерживать высокий уровень концентрации, наблюдая за всем вокруг себя, стараясь замечать каждую мелочь в окружении. Присматриваясь, прислушиваясь и принюхиваясь, Илья чувствовал себя мальчишкой, играющим в партизанов и это ему очень нравилось. Так нравилось, что просто не хотелось возвращаться в город, не смотря на чудовищную накопившуюся усталость. Он даже обратный путь за рулем, докуда это было возможно, проехал по грунтовке, без фар, с нацепленным прибором ночного видения. В то же время в этой игре отсутствовало какое-либо ребячество, детскость. Это была игра взрослого человека, почему то очень важная. Возможно даже жизненно важная. И даже уже и не игра.

 

Несмотря на усталость, Илья почистил одежду от лесной грязи, принял душ, простирнул белье. Потом опять залез в интернет в поисках информации, как сохранить чистоплотность в условии отсутствия водных процедур. Заказал два комплекта терморегулирующего белья с односторонней впитываемостью, «сухое» мыло, анти-грибковые присыпки и салфетки. Так же заказал портативный складывающийся металлоискатель с глубиной сканирования до полуметра. Плюс еще всякая мелочевка, которая предлагалась туристам экстремалам. Спать лег только в третьем часу ночи, а в девять утра уже стоял около двери оружейника.

 

Они опять проделали уже знакомый Илье путь по коридорам, только теперь старик провел Илью в одну из дверей в комнатке с диваном. За дверью оказался довольно просторный, около двадцати метров в длину и три метра в ширину тир. Вдоль стены стояли несколько железных шкафов, закрытых на замки. Около двери находилась стойка, на которой Илья сразу увидел то, зачем он сюда пришел.

Это был трех-ствольный обрез длиной около тридцати пяти сантиметров. Все три ствола были высверлены в одной треугольной болванке, отфрезерованной так, как будто она была собрана из трех шестигранных отрезков. Рифленая рукоятка из темного пластика делала обрез похожим на дуэльный пистолет позапрошлого века. Спусковой крючок был один, сверху на месте предохранителя находился фиксатор, который вместо хвостовика отпирал казенную часть и стволы откидывались вниз, как у обычного охотничьего ружья.

Но главная фишка была в сужении стволов. Правый нижний был высверлен обычным цилиндром и выстреливал последним, после третьего нажатия на спусковой крючок. Первым же стрелял левый нижний ствол, рассверленный двойным или даже тройным «парадоксом». Его раструб расширялся от казенной части к дульному срезу более чем на шесть миллиметров. Рассеивание дроби было огромным. При испытательном выстреле на расстоянии пять метров диаметр поражения был более трех метров. С учетом мощного усиленного заряда и специально выточенных гильз этот выстрел должен был поразить несколько целей одновременно. И не просто поразить, а сделать из них решето. Верхний же ствол был сделан очень сильным «чоком». На тех же пяти метрах он проделал в полусантиметровой железной мишени отверстие диаметром пять сантиметров. Такой кучности получилось добиться сужением ствола почти на три миллиметра. При всем этом толщина стволов позволяла быть уверенным, что их не разорвет усиленный заряд патронов. Тридцать штук таких самодельных патронов, выточенных из цельной стальной болванки стояли здесь же на стойке, уже снаряженные. При этом к обрезу подходили и стандартные патроны двенадцатого калибра, важно только было помнить, что в верхний ствол ни в коем разе не следовало заряжать пулю.

Каким образом мастер смог за такое короткое время создать такой шедевр Илья не понимал. Кроме технических и баллистических свойств, обрез был тщательно зачернен и отполирован. А на боковой грани первого ствола витиеватым почерком было выгравировано прозвище Ильи – «Туман». Это было потрясающее оружие, очень специфическое и уникальное.

Было видно, что оружейник доволен произведенным эффектом. На вопрос Ильи, сколько он должен за работу, тот только отмахнулся, мол Пестрый уже рассчитался. Илья вышел от мастера как на крыльях, уже не чувствуя тяжести камуфляжа. Остаток дня ушло на «легализацию» ствола, с которой сильно помог участковый Сан Саныч. У него в каждой конторе сидело по однокашнику, однокласснику и просто по «хорошему» человеку. Илья удивлялся, что делает человек с такими связями на должности участкового милиционера в свои пятьдесят оставаясь капитаном и проживая в ментовском общежитии. Сам Сан Саныч по этому поводу хранил гробовое молчание. Еще Илья успел заказать кобуру к обрезу, цепляющуюся на манер ковбойских револьверов к бедру. До срока, оговоренного с Пестрым оставалось три дня и Илья решил выехать заранее, что бы добраться не спеша и наверняка.

Ключи от гаража Илья оставил Сан Санычу. Ему же отдал ключи от машины уже на вокзале. Участковый честно пытался проводить Илью «до конца», то есть, дождаться отправления поезда, но блеск в глазах и суетливые движения выдавали его нетерпение отправиться назад, осваивать свалившийся на голову подарок. Илья не стал мучить старого мента и, смеясь, отпустил того восвояси. Побродил по вокзалу, в ожидании поезда, купил в дорогу пива и копченую курицу, потом жалел об этом – в поезде оказался вагон-ресторан с, на удивление, приличной едой и настоящей водкой.

Среди ночи вагон проверили пограничники, таможня же даже не показалась. Без приключений пересев в Сумах на калининградский поезд (из конспирации Илье захотелось немного запутать маршрут), он добрался до Пуховичей, снова пересел на поезд и в пол девятого утра уже был в Залесье. В десять же весело катил на попутке с разговорчивым водителем в хутор Гробычи. Водитель обещал его устроить там на ночлег, но Илья решил сразу добраться до лесника и обо всем договориться заранее. «Посылку» забирать нужно было на следующий день, поэтому, не заезжая в хутор, Илья отпустил водителя, который решил навестить «свояка», пообещав, что если придется искать ночлег, остановиться у его «родственника».

Путь к леснику занял часа три по лесной грунтовке. Памятуя об «игре», Илья сразу оделся с полной выкладкой, даже накидку набросил поверх рюкзака за спиной. Наверное был такой внутренний настрой или лесная дорога так подействовала, только Илья совершенно не устал, отмахав по лесу больше трех километров. Пение птиц и мошкары, сияние солнца сквозь листву настраивали на лирический лад. Вспоминалось детство, когда каждое лето родители отсылали его к деду в заповедник в Хакассии. Илья предавался воспоминаниям и в то же время внимательно смотрел по сторонам, отслеживая все вокруг. «Раздваиваться» оказалось не сложно. Поэтому Илья заранее заметил признаки приближающегося жилья, хотя ничто конкретно на это не указывало.

Избушка стояла в центре уютной полянки, чуть в сторонке находился небольшой сарайчик, около которого стоял стог сена в котором рябая коза выискивала особо вкусные травинки. Странно, потому что вокруг было много густой зеленой травы. Ну, козе виднее.

Хозяин жилья стоял между избушкой и сараем, опираясь на вилы. Рядом, у его ног лежала огромная мохнатая собака с иссиня-черной шерстью. Оба смотрели на появившегося Илью.

Подойдя поближе, Илья поздоровался. Оба синхронно кивнули в ответ и ожидающе уставились на него. Эта синхронность слегка обескураживала. Илья представился, лесник, пожевав губами, в ответ прохрипел: «Бурей». Собака промолчала.

«Бурей, Бурей». – пробормотал Илья про себя, - «бурее видали».

Словно услышав его бормотание, собака зарычала, а Бурей наоборот, улыбнулся во весь рот, показав отсутствие доброй половины зубов. Собака удивленно посмотрела на хозяина и обиженно умолкла, отвернувшись. Потом поднялась, отряхнулась и подошла к Илье, познакомиться поближе. Он дал ей понюхать свою ладонь, потом чуть-чуть почесал ей пальцами за ушами. Этот старый трюк безотказно действовал на всех недрессированных собак безотказно. Но тут произошел облом. Пес, немного понежившись от почесывания, вдруг резким движением схватил его руку своими челюстями, однако не причинив Илье ни капли боли. Хватка была безболезненной, но «железной». Не стоило даже думать о том, что бы вырвать руку, поэтому Илья стоял не двигаясь. Ощущения он испытывал весьма неприятные.

- Оставь его, - вместо более привычного «Фу», сказал Бурей псу, - краще зганяй за вечерей. Тока гляди шоб заєць був, не зайчиха!... Идем в хату, - это уже Илье.

Собака отпустила руку и ленивой трусцой направилась к лесу. Илья вслед за лесником зашел в избушку, очень чистую и уютную внутри. Сначала чистые небольшие сени с тремя дверьми, две боковые из которых были закрыты. Лесник указал на правую дверь – «уборная», потом на левую – «вещи тут кинь», и прошел в комнату. Слева от двери виднелся люк в подпол, напротив у окна стояла этажерка, слева ламповый телевизор на тумбе, справа – старый диван, около которого валялась большая подстилка. По шерсти на ней не оставалось сомнений, чье это место. Посреди комнаты стоял стол, с двумя стульями. Весь правый от двери угол занимала настоящая «русская» печь. Еще по стенам были развешаны разные полочки со всевозможными шкатулками, коробочками и туесками.

Увидев телевизор с воткнутой в розетку вилкой, Илья удивился, - он не видел подходящих к дому проводов. Бурей, словно почувствовав интерес Ильи к телевизору, не оборачиваясь сказал: - Не робит, по-за-той зимой сломался. А кабель я прикопал. Тут метров триста ЛЭП проходит, я и прицепился. А шоб не проследили – прикопал. Глубоко прикопал.

Он шустрил по полочкам, ссыпая что-то из разных емкостей в одну глиняную мисочку.

-Ну, пойдем, Цыган ужо вернулся.

И правда, когда они обогнули избушку и Илья увидел навес с организованной здесь летней кухней, пес уже лежал у стола, лениво придерживая лапой еще трепыхающегося зайца. Он так быстро вернулся, будто заяц специально ждал его за соседним деревом.

Споро ободрав тушку и растянув шкурку на деревянную растяжку, Бурей бросил псу за службу голову и потроха зайца, а сам начал колдовать у очага. Он нарвал, именно не нарезал, а нарвал мясо кусками, залил его в котелке постным маслом и поставил на огонь. Потом накрошил туда несколько головок лука, еще какой-то овощ, высыпал смесь трав из миски и закрыл все крышкой. Аромат, заструившийся из котелка сразу же, вызвал у Ильи острый спазм в желудке и обильное слюноотделение. Илья не успел вроде еще проголодаться, но стал с нетерпением ожидать готовности блюда, надеясь, что хозяин угостит гостя. В сумке у него лежало три бутылки «Русской», которой он надеялся поучаствовать в сервировке. Лесник на огородик и вернулся с двумя охапками – зеленого лука и редиса, сполоснул их в тазике и, не обрезая, сложил посреди стола. Илья не ошибся, - достав неизвестно откуда два граненых стакана и поставив их рядом с кучкой зелени Бурей буркнул: «Неси». От запаха у него уже начала кружиться голова и он не заставил себя ждать. Засунув одну бутылку в карман куртки, он схватил вторую и бегом вернулся к столу. Бурей успел уже снять котелок с огня и теперь накладывал дымящееся мясо в глубокие миски. Со стороны Ильи на столе Ильи лежала старая алюминиевая ложка, почему то одна. Потом, нарезав, тоже как по-волшебству взявшийся ниоткуда, хлеб, пригласил Илью за стол. Тот поставил рядом со стаканами бутылку и хотел присесть, но Бурей его опередил – «И другую доставай, неча ей греться». Илья поставил вторую.

Лесник намочил какую-то тряпку в миске, где мыл овощи, обернул ею одну бутылку и поставил на край стола.

Сели. Лесник на правах старшего открыл пол-литровую и разлил ровно по пол стакана. Но не взял сразу, а макнув в него кончик мизинца, постучал им по другому краю стола. На столе осталось мокренькое пятнышко.

- Ну,…Здравствуй прохожий. – Одним махом перехилил в себя налитое. Потом достал из голенища еще одну ложку, не спеша протер ее полой рубашки и начал есть. Илья тоже выпил и стал закусывать. Вкус мяса словами описать нельзя. Илья сдерживал себя, что бы не замурлыкать от получаемого удовольствия. Бурей налил снова, потом снова. Они никуда не торопились, но через полчаса обе бутылки опустели. Причем вторая, завернутая в тряпку, оказалась гораздо холодней первой.

-¬¬ Лады. Отравы попили, теперича полечимся. – Бурей встал и твердой походкой направился в избушку. Слышно грюкнул люк погреба и, через секунду, лесник появился, держа в руках приличный штоф литров на пять. Штоф был полон на одну треть.

- Кончается, зараза. – С осуждением сказал старик, посмотрев штоф на просвет. – Полезный, однако. Я его на Душе настаиваю, так он мертвого поднимет.

Тему про Душу Илья уловил слабо. Потеплевший мозг слабо реагировал на интеллектуальную нагрузку и был способен только поддерживать на лице хозяина милую улыбку дауна. Однако первая же рюмка полезного напитка действительно придала особый смысл последним словам лесника. Как то, после, или, точнее во время последних жизненных перипетий случился с Ильей гипертонический криз. Приехавшая скорая прямо там, в гараже, вколола ему «струйно-медленно» магнезию. И не смотря на ужасное состояние и невероятную, никогда ранее не испытываемую головную боль, Илья удивился действию лекарства. Появилось ощущение горячего покалывания, почему то в оконечной точке желудочно-кишечного тракта, которое, как волна от камешка, распространилось по всему телу. Действие лесниковского самогона было аналогичным, только очагов этого горячего покалывания было около десятка и распространение пошло быстрее. Если добавить еще, что крепость продукта была около семидесяти градусов, то постэффект от лечебного пол-стакана был ошеломляющим. Илья выпрямился и замер, впервые ощущая всего себя сразу. Он одновременно чувствовал все органы, как внешние, так и внутренние, отдельно, но в то же время как единое целое. В обычном состоянии Илья никогда не ощущал, где, в каком положении находится, например, мизинец. Теперь же он знал, где находится и что делает каждый орган, будь то аппендикс или зуб мудрости. Все тело чувствовалось вибрирующим огнем, где то потрескивающим, где то гудящим. Эти потрескивания и гудения были неслышными, скорее они ощущались какими то эманациями интенсивных процессов. Несмотря на сложность и запутанность этих процессов, все это сливалось в нечто единое, в один объединенный поток, поражающий своей целесообразностью и продуманностью. Илья заворожено прислушивался к себе и не сразу заметил смеющийся взгляд лесника.

- Шо, торкнуло? То-то! Это тебе, брат, не таблэтки. Это – эликсир! Жаль больше нельзя, а то перемкнет. Ну, ничего. Щас спать будем. Ты на сеновале ложись. – лесник кивнул на стоящую рядом копну, в которой все так же ковырялась коза.

Илья чувствовал себя настолько бодро, что не понял, почему лесник решил ложиться спать – уснуть сейчас, казалось нереальным. Однако, как только покалывания начали утихать, на него навалилось невероятное расслабление. С трудом поднявшись из-за стола Илья сделал несколько шагов к стогу и, как был, повалился в пахучее сено. Опять ощущения тела повергли его в немое изумление. Казалось, что все твердое внутри него потеряло эту свою твердость, а само тело превратилось в одну большую каплю, которая медленно растекалась все сильней и сильней, даря ощущение покоя. Волнами, синхронными с выдохами тело расслаблялось все глубже, пока Илья не провалился в сон.

 

Утром Илья проснулся от каких то звуков и бормотания. Оказалось, это лесник степенно суетился с завтраком и что-то мурлыкал себе под нос. Солнце еще не взошло, однако было уже совсем светло. Часы показывали без чего-то шесть. Спал он семь часов, но чувствовал себя так, будто проспал двое суток, не меньше.

Попили чайку. Илья уже перестал удивляться вкусовым ощущения и просто налаждался ароматом напитка. Тоже, кстати непростого. И хотя, по словам лесника, там не было ничего, кроме местных трав, тонизировал чай покруче любого кофе.

Обговорив цель приезда Ильи и детали ее реализации еще вчера, сейчас решили, что Илья съездит за посылкой, а в Зону они пойдут на рассвете. С оплатой прохода тоже оказалось все просто.

- Давай половину того, что у тебя есть. – Сказал Бурей, и у Ильи не возникло даже мысли хоть чуть обмануть проводника. Он честно отсчитал половину денег.

Узнав у лесника где находится бар «Маруся», в котором он должен был получить посылку от Пестрого, Илья отправился в путь.

 

Хутор Гробычи только назывался хутором. Это давно уже был полноценный поселок городского типа. Даже панельные трехэтажные многоквартирные дома присутствовали в количестве трех штук. Нужный бар Илья нашел без труда и, будучи единственным посетителем, заказал кружку местного «Будвайзера» и стал ждать. Не долго. Еще не допив первую кружку, он увидел второго посетителя бара, который нес в его сторону большую спортивную сумку. Тот целенаправленно двигался в его сторону, вертя головой на все триста шестьдесят градусов. Он подошел, не здороваясь, сел напротив Ильи и рукой подозвал бармена, заказав два по пятьдесят. Его голова ни на минуту не пребывала в покое, постоянно вертясь и оглядываясь.

- Я водку не буду, мне «Бехеревку» - изменил заказ бармену Илья.

- Тут все, проверять будешь? – вертлявый посетитель, похоже был готов сорваться и убежать по первому звуку.

Илья решил его немножко помучить – уж очень сильно тот его раздражал. Поэтому дождался бармена, подержал в руках рюмку, принюхиваясь, потом опрокинул ее в себя.

- Нет, не буду. Пестрый не обманет.

- Пестрый?! – вертлявый вдруг замер, будто в стоп-кадре. – Так это от Пестрого?...

Удивиться такой резкой перемене Илья не успел.

В глазах потемнело, желудок взорвался резкой болью и он со стоном повалился на пол.

Сознание возвращалось болезненно, толчками. Он лежал на земле, вокруг было темно. Откуда то сверху доносились приглушенные голоса:

- Жмур добрый, жмур снами поделился. – это был голос бармена.

- Как бы Пестрый из нас самих жмуров не наделал. – это вертлявый.

- Не наделает. Кто ему стукнет? Главное, пока волынами не светить. А лучше их в Зону, Ворону переправить. Там и все концы в воду. А мы с приварком.

 

На лицо Ильи упала земля вперемежку с прелыми листьями. Он опять потерял сознание.

 

Прикопали его не глубоко, однако выбраться оказалось очень непросто. Все тело выворачивало и судороги сводили его острой болью. Каждый вдох давался мучительной болью и делать его приходилось с видимым усилием. На любое движение каждая, даже самая маленькая мышца отзывалась спазмом и дикой болью. Илья смог таки выбраться из своей могилы и теперь брел по лесу, ежеминутно спотыкаясь и натыкаясь на деревья. Куда он брел, Илья не имел ни малейшего представления. Главным для него было – не упасть. Переставляя подворачивающие, дрожащие ноги он тупо двигался вперед, потеряв ощущение времени и пространства.

Прошла очередная вечность, когда вдруг что большое толкнуло его под колени. Потеряв равновесие Илья все-таки свалился комом на землю. И сразу его лицо стало мокрым от чьего-то вылизывания, потом его куда-то потащили. Снова сознание его покинуло.

На этот раз он пришел в себя от ощущения покоя и безопасности. Лежа на диване в избушке лесника, Илья тщетно пытался что-то вспомнить. Попробовав пошевелиться, он понял, что совершенно не чувствует боли или других неприятных ощущений. Поэтому, не мешкая встал и вышел во двор.

Цыган валялся в траве, философски наблюдая за кружащимися бабочками. Он мельком глянул на появившегося Илью и вернулся к своему занятию.

- Подсоби. – Раздался сзади голос лесника. Илья обернулся и увидел того на стогу, вилами поправляющего сено. – Вона, вилы бери, подкинь мне чего осталось.

Илья взял вилы и стал забрасывать леснику наверх остатки рассыпанного сена.

- А кто это разворошил все, сено рассыпал? – спросил он лесника, забрасывая очередную охапку.

- Выброс был давеча. – буднично ответил Бурей. – Как раз начался, когда тебя Цыган приволок.

- Цыган? Меня? Когда? Зачем?

- А позавчора на ночь. Только Выброс начался, мы уже прятаться в погреб собрались, когда Цыган шмыг за дверь, и в лес. Он как то попал под Выброс, щенком еще. Так с тех пор раньше меня в погреб прятаться лезет. А тут – нырк в лес. А через час с тобой вернулся. Мертвым. Только дверь закрыли, как Выброс и жахнул. Ты – чистый жмур, не дышишь, сердце не бьется. Зачем, думаю, тебя Цыган тащил. А потом мне Зона шепнула, что б я на тебя Душу извел. Ну, я поскрипел малость, но Душу отдал. Видать нужен ты Маме Зоне. Так что с днем рожденья тебя.

 

Бурей рассказывал все это обыденным тоном, только при упоминании о Душе грустно вздохнул. Илья же не мог отделаться от, посетившего его ощущения раздвоения сознания. С одной стороны он помнил из рассказов Джюса, что такое Выброс и что Душа – это редкий артефакт, который образуется в аномалии «Газировка» – странной химической аномалии, в которой постоянно «кипят» непонятные физико-химические процессы, и образуются различные едкие яды и газы. Эти продукты ее деятельности разъедают все, что попадает в зону их действия, но странным образом не затрагивают место, где аномалия расположена. Трава, деревца, кустарники прекрасно себя чувствуют, и после исчезновения аномалии только редко образующиеся артефакты типа Кровь Камня, Ломоть мяса, Колобок, Пузырь, Светляк или та же Душа, могут указать место, где она была. Но это с одной стороны.

 

А с другой, обычный, нормальный еще, современный человек поражался, как буднично, ничтоже сумяши, нес весь этот бред пожилой уже и вроде нормальный человек, ни на грамм не сомневаясь в истинности и уместности своих слов.

 

Какой мертвый? Какая мама? Вот он живой, здоровый. Солнце светит, птички поют. Собака бабочек ловит, не вставая со своего места. Какой Выброс? Ну траванулся он местным пивом, плохо ему стало. Видно местные барыги его обобрали, а он сам как-то умудрился дойти до избушки лесника. И никакой мистики. Сегодня он сходит он на хутор, выкупит у барыг свое имущество и все войдет в свою колею.

От этих здравых мыслей стало Илье совсем хорошо и он бодро заработал вилами.

 

Покончив с сеном сели завтракать. Перебрасывались ничего не значащими фразами, потом Илья поделился своими планами.

 

- Попробуй. – Равнодушно изрек Бурей.

 

Что-то в его словах насторожило Илью. Он встал и направился в сторону хутора. Но стоило ему сделать несколько шагов, как, мирно лежавший до сих пор Цыган, поднялся и перегородил Илье дорогу, усевшись на его пути. Он смотрел на Илью не отводя глаза и в его позе не было никакой игривости. Илья сделал шаг – пес оскалился. Еще шаг – зарычал. Еще шаг – пес сорвался с места и в прыжке повалил Илью, прижав его к земле и наклонив к лицу оскаленную морду. Глухой рык выходил из его глотки, хотя он совершенно не вязался с грустным, просящим, осмысленным взглядом собачьих глаз.

Илья отполз немного в сторону избушки – пес не возражал. Илья медленно поднялся и сделал пару шагов назад. Цыган, потеряв к нему всякий интерес извернулся волчком, ловя блох у себя в основании хвоста. Илья сделал шаг к дороге – пес вскочил в стойку и глухо зарычал. Илья растерянно оглянулся на лесника: - Что это с ним?

 

Бурей невозмутимо наливал новую порцию чая себе, потом наполнил кружку Ильи. Тот вернулся к столу и недоумевающее посмотрел на старика.

- Да не пустит он тебя никуда. И не только он – всё тебя не пустит. Тебе теперя только одна дорога – тудой. – Он махнул рукой в сторону Зоны. - Ты Ей должен и пока долги не отдашь, не отпустит. Может и совсем не отпустит.

 

Почему-то на этот раз Илья ему поверил сразу. Было в словах старика что то такое, что присуще некоторым старым людям, всю жизнь прожившим близко к природе. Казалось, есть в них понимание чего-то истинного, настоящего, давно уже утерянного остальным урбанизированным человечеством. И это – не безысходный фатализм религиозных фанатиков и не равнодушие Самадхи. Это было понимание незыблимости изначальных законов мироздания, смирение с этими законами и понимание тщетности суетливых попыток их обойти. Случится только то, что должно случиться. И Илья понял, что теперь у него только один путь. От этого понимания стало легче и, казалось, даже воздух глубже проник в легкие, наполняя тело легкой дрожью, а душу - необъяснимой тихой радостью. Радостью бытия.

 

¬- Когда пойдем? – С легкостью и радостью к Илье вернулось желание действовать.

- А как гон пройдет, так и пойдем. – Для лесника ответ был исчерпывающим, чего нельзя было сказать об Илье. Однако он не успел задать уточняющий вопрос, как со стороны Зоны раздались, приглушенные от расстояния, но все же отчетливо слышимые выстрелы. Лесник повернул лицо в ту сторону и, то ли прислушался, то ли принюхался к происходящему.

Выстрелы, сначала звучавшие одиночными короткими очередями уже слились в сплошную автоматную трескотню. Позже в нее вписались более тяжелые звуки крупнокалиберных пулеметов. Сначала изредка, потом все чаще зазвучали разрывы ручных гранат. Так было десять минут, потом все резко стихло. Лесник почему-то нахмурился и как-то странно посмотрел на Илью. Спросить Илья ничего не успел – на низком бреющем из-за спины в сторону недавней стрельбы пролетело четыре вертолета Ка-50-2.

Как только они скрылись за деревьями с той стороны снова началась ожесточенная перестрелка. Через короткое время послышались разрывы НУРСов и тяжелый треск 30-мм скорострельных вертолетных пушек. Со стороны баталии стали подниматься столбы дыма. А через несколько минут все стихло резко, как отрезало.

Илья продолжал прислушиваться к тишине. Бурей же встал, собрал посуду и двинулся к избушке. Пройдя пару шагов остановился, снова пристально посмотрел на Илью и буркнул: - На рассвете пойдем. Спи пока. Вечером баню затоплю. А пока поспи лучше. – И ушел в избу.

 

Спать Илье не хотелось, поэтому он решил почистить оставшееся оружие, проверить амуницию, а заодно поразмышлять над странным поведением Бурея.

Старик пару раз так смотрел на Илью, будто тот был виноват в этой стрельбе. Да и вообще, отношение лесника к нему никак нельзя было назвать адекватным. Тот совершенно не удивился появлению Ильи и его просьбе. Хотя, кто знает, может тут желающие зайти в Зону выстраиваются в очередь. Хотя у Ильи не сложилось такого мнения. В хуторе людей почти не было, жизнь текла очень тихо и буднично, чего не было бы, если бы городок был перевалочным пунктом потенциальных сталкеров. Хотя, вполне может быть, что Илья увидел только внешнюю сторону ситуации. Наверняка здесь существовали и вероятно даже не одна, группы, специализирующиеся на перемещении и торговле артефактами, аномальными объектами и частями мутантов, которые по словам Джюса имели огромную ценность, в одну сторону и амуницией, продуктами, медикаментами, оружием и боеприпасами – в другую. Природа не терпит пустоты и если есть спрос на то, что порождает Зона, а в этом Илья убедился еще в Москве, то не могли не образоваться отлаженные каналы добычи и поставки. А за годы существования Зоны эти каналы отточились до ювелирного уровня по вопросам конспирации, надежности и бесперебойной деятельности. Поэтому не удивительно, что Илья ничего не заметил.

Однако факт оставался фактом – Бурей будто ждал Илью. Хотя откуда он мог узнать? Может быть кто-то из людей Пестрого предупредил проводника? Илья решил уточнить это вечером. Идея лесника протопить баньку ему очень понравилась – неизвестно, когда еще удастся не то, что попариться, а просто искупаться или принять душ. Заодно будет возможность постирать вещи, ведь за время, пока Илья «осваивал» новую экипировку, белье уже изрядно загрязнилось.

Мысли Ильи плавно перетекли на его собственную персону. Он так и не смог понять, что же заставило его все бросить и так кардинально поменять свою жизнь. Успешный, местами даже талантливый писатель, образованный и считающий себя интеллигентным не старый и не уродливый мужчина, он много добился и совершенно не страдал кризисом среднего возраста. Ощущение, когда все надоело и хочется это все поменять его конечно же посещало, но это «все» обычно оказывалось сменой машины, обстановки или, на худой конец, пассии, которых всегда было в избытке в его писательской карьере. Всякого рода почитатели и почитательницы никогда не переводились и делились в основном на две категории. Одни действительно были почитателями его творчества, вдумчивыми критиками и с ними Илья с удовольствием общался, устраивая авторские вечера и творческие посиделки. Другая же разновидность из тех, кому было просто необходимо погреться около какой-либо звезды или звездочки. Не способные сами творить и не представляя из себя ничего, они стайками кружились вокруг публичных личностей, всеми правдами и неправдами стараясь попасть на тусовки и званые вечера. «Рядом с талантом и сам немножко талант» - смеялся по их поводу один приятель Ильи, сам детский писатель.

Поэтому в «музах» у Ильи недостатка не было. В деньгах тоже – книги раскупались, читались. Некоторые перерастали в серии. То есть все у него было в порядке. Что же сподвигло его на этот шаг? Уж точно не развал семейной жизни и не неурядицы с издательством. Все это были мелкие неприятности которые могли вызвать у него лишь досаду. Ну похандрил бы он еще пару месяцев, пожалел бы себя, водки попил бы. Потом доработал бы свою рукопись – депрессия часто становится хорошим вдохновением, добавляющим произведению оттенок романтичной трагичности. Продал бы книгу и махнул бы куда-то отмокать в теплом море с незнакомой мэйл-попутчицей. А там, глядишь и новый сюжет в голове закрутился бы. Бы…

 

Но вот, вместо всего этого, он здесь, в другой стране, в паре-тройке километров от Зоны Отчуждения, собирается в эту самую Зону завтра топать. Зачем?

 

Вопрос был, ответа не было.

 

Илья задремал. Вернее ему показалось, что он задремал, но, когда его окликнул лесник, предлагая банные процедуры, уже темнело.

 

Лесник не был бы самим собой, если бы и здесь не удивил бы Илью. Хотя он себе такой цели не ставил, просто протопил баньку, которая оказалась всего в двадцати шагах, но ее совершенно не было видно за деревьями. Пар пах полынью, мятой и чем-то еще. Рядом с банькой в землю была врыта деревянная лохань метра полтора в диаметре и больше метра в глубину. Заполнял ее протекающий рядом ручеек. «Наверное водичка ледяная» - подумалось Илье. Пока он собирался раздеваться, размышляя, куда бы ему повесить одежду, из бани с гиканьем выскочил Бурей в туче пара, подпрыгнул и бухнулся в лохань «бомбочкой». Теперь уже туча брызг окутала лесника, достав и Илью. Илье на миг показалось, что перед ним не шестидесятилетний, убеленный сединой мужик, а двенадцатилетний пацан, настолько легко двигался старик.

Илья стянул с себя одежду, складывая ее прямо у стены баньки на землю. И хотел уже зайти внутрь, как вдруг заметил у себя на груди пигментное пятно, размером с ладонь и формой напоминающее Южную Америку на картах мира. Он потрогал пятно пальцем, оно не стиралось. Никаких болезненных ощущений не было. Откуда и когда пятно появилось и от чего, Илья даже не мог себе представить. Он опять вопросительно уставился на лесника, тот как раз, довольный, не спеша вылезал из лохани.

- То от Души, она завсегда след оставляет. Через пару днив пройдет. – Лесник направился в баньку, пригласив за собой Илью.

Когда, через часик, разомлевший Илья с лесником попивали чай, мысли стали потихоньку собираться снова. Он попытался поспрашивать Бурея, но тот удивительно умело избегал давать конкретные ответы, отшучиваясь или переводя тему в другое русло. Он что-то рассказывал, но Илья никак не мог уловить главную линию его рассказа.

- Они ж как люди, тоже рождаются, растут, играются и взрослеют. Время приходит – женятся, детишек порождают. Потом детки взрослеют, так они опять балуются и снова детки. Им то что, вона у них время сколько. Так вот уже женишок на подходе…

Бурей что-то увлеченно рассказывал, но Илья его уже не слушал. Прослушав начало он не понимал, о чем рассказывает лесник, а тот добродушно бубнил, не замечая, что его уже не слушают.

 

Почему то Илья почувствовал момент, когда надо было выходить. Он первый встал, надел куртку, достал из сумки и пристегнул кобуру с Глоком на пояс, а кобуру с обрезом на правое бедро. Подумав, переложил все, что осталось из сумки в вещмешок, а саму сумку отнес в избу, туда, где она раньше лежала. Вернулся к столу, где Бурей допил чай, поставил кружку и без всякого удивления сказал: - Да, пора.

Он сходил в сторону баньки, но быстро вернулся, уже переодевшись тоже в камуфляж. За спиной он нес небольшой рюкзачок защитного цвета, на плече висела «Гадюка» - пистолет-пулемет МП-5.

- Посидим на дорожку. – Он присел на лавку у столика, сорвал сухую травинку, растер ее в пыль и сдул в сторону Зоны. Послюнявив палец, зачем-то постучал им по лавке, рядом с собой. Потом снова растер травинку, но теперь ссыпал все в нагрудный карман. Все это он проделывал сосредоточенно бормоча про себя что-то. Илья смог разобрать:

 

– Встану не помолясь, выйду не перекрестясь из избы да в ворота, из ворот – на дорогу, за дорогой – поле, иду я из поля в поле, в зеленые луга, в дольные места, по утренним и вечерним зорям; умываюсь медяною росою, одеваюсь солнцем, утираюсь облаками, опоясываюсь частыми звездами. Еду я во чистом поле, а во чистом поле растет одолень-трава. Одолень-трава! Не я тебя поливал, не я тебя породил; породила тебя мать - сыра земля, поливали тебя девки простоволосые, бабы-самокрутки. Одолень-трава! Одолей ты злых людей: лихого бы на нас не думали, скверного не мыслили. Отгони ты чародея, ябедника. Одолень-трава! Одолей мне горы высокие, долы низкие, озера синие, берега крутые, леса темные, пеньки и колоды. Иду я с тобою, одолень-трава, к окиян-морю, к реке Иордан, а в океан-море, в реке Иордан лежит бел-горюч камень Алатырь. Как он крепко лежит предо мною, так бы у злых людей язык не поворотился, руки не подымались, а лежать бы им крепко, как лежит бел-горюч камень Алатырь. Спрячу я тебя, одолень-трава, у ретивого сердца, на всем пути и на всей дороженьке.

 

Илья узнал в этом бормотании заговор на дорогу, продолжая наблюдать за стариком. А тот, закончив с травинкой, взял с земли щепоть пыли и насыпал на краю стола. Потом нарисовал на этой пыли два каких-то знака, один похож на волнистую линию из знака Водолея, а второй был похож на древнюю руну. Снова намочив палец, Бурей поставил точку между знаками, довольно крякнул и поднялся – Ну, с Богом.

Илья почувствовал, что сейчас не время лезть с вопросами и тоже поднялся…

 

 

 

Закончил первую часть. Прошу объективной оценки, сам способен только на субъективную ((((

Критика приветствуется - что не понравилось?

 

Миноискатель так и не понадобился. Бурей уверенно провел Илью через периметр, потратив на весь переход всего три часа. Да и то, час они потратили, добираясь до точки перехода, а полтора часа из этого времени пролежали перед колючкой, высчитывая ритм движения патрулей. Потом был легкий рывок через колючку и контрольную полосу, при этом Бурей даже не пытался особо скрывать следы их перехода. Дальше минутная пробежка до небольшой канавки уже с этой стороны и Илья облегченно выдохнул, откинувшись на склон их укрытия.

 

- Ну, это. Прощевай. – Бурей не намерен был здесь задерживаться. – Двигаешь тудой, – он показал пальцем направление, - И через два часа легкой рысью ты на Кордоне, там деревня новичков, сообразишь. Тута почти безопасно, аномалий мало, да и мутанты редко забредают. Гон был почти сутки назад, после Выброса. Теперь почитай неделю-две будет спокойно. Но головой все равно верти по кругу. Это Зона. Отсюдова мобила добивает. Иногда. Надумаешь вертать, звони. – Он подумал пару секунд, чего бы добавить, но ничего в голову видно не пришло. – Ну, прощевай. Сидорычу привет… – и, не растягивая удовольствие, шустро побежал назад.

 

Илья следил за выверенными движениями проводника, пока тот не скрылся за периметром. На этот раз лесник споро заметал следы перехода, даже навел сучком полосы на контрольке. Заметить, что здесь прошли люди, стало проблематично.

Как только он скрылся в подлеске, на дороге показался очередной патруль. Пришлось Илье снова затаиться, дыша через раз и вжимаясь в землю.

 

…будут его кончать, – донеслось до него с дороги. – Бабай забурел совсем, знает что майора переводят, вот и гонит туфту. Ни одного стоящего артефакта не подогнал за два раза, мелочевка всякая. Майор считает, что он все хорошее придержал у себя в схроне, ждет, кого заместо майора пришлют, контакты, блин, налаживать. А майору пофигу, что после него будет, ему нада последний куш сорвать. Вот и приказал он Бабая взять завтра, вытрясти у него…

 

Окончание фразы Илья уже не услышал – патруль не спеша протопал дальше, совершенно не обращая внимания на периметр, а только изредка поглядывая в сторону Зоны. Можно было не волноваться, что их следы заметят. Видно Бурей регулярно пользовался этой точкой, хорошо изучив повадки вояк.

 

Выждав еще минут пять для надежности, Илья, пригибаясь, двинулся в указанном направлении. В голове был сумбур и какая-то детская обида на Бурея. То как тот буднично попрощался и ушел, почему-то зацепило Илью. Уж очень все было обыкновенно, совсем не вязалось с его настроением. Ведь сколько пришлось сделать и провернуть, что бы добраться сюда, сколько пережить и перечувствовать. И вот он в Зоне. Но, почему то, никакого тебе фейверка, брызг шампанского, криков «Браво!». Сухое «ну, прощевай» и все. И чувствуешь себя обманутым мальчиком, которому на Новый год вместо страстно желанного велосипеда подарили книжку «Занимательная химия».

 

***

 

Отойдя километра на полтора Илья вдруг вернулся на грешную землю – прямо перед ним на земле лежали части человеческого скелета в обрывках одежды. То, что скелет был человеческий, не подлежало сомнению. Обрывки одежды и вещи были разбросаны вокруг в радиусе десяти-пятнадцати метров. Разорванный рюкзак лежал неподалеку. Рядом с ним валялись пара измочаленных банок, бывших когда-то консервами. Илья содрогнулся, представив себе мощь тех челюстей, которые пожевали консервы как жевательную резинку и, высосав содержимое, выплюнули оболочку за ненадобностью. Земля вокруг была изрыто мощными копытами, пятна крови, трава и земля казались взбитыми в одну массу. Илья не мог определить, когда разыгралась трагедия, да и что именно произошло, кроме того что кто-то или что-то растерзало человека, было не понятно.

 

Чуть поодаль Илья увидел обрез от горизонтального охотничьего ружья. Тот был втоптан в грязь, сломанная ручка перетянута синей изолентой, из открытого замка торчал наполовину вставленный патрон. Еще Илья подобрал странный мешочек, в котором лежало полсотни ржавых гаек и болтиков, причем половина из них были перевязаны цветными ленточками. Илья озадаченно повертел в руках мешочек, и спрятал его в карман. Осмотрев все вокруг и ничего больше не обнаружив, Илья побрел дальше, внимательно рассматривая обрез. Из него уже нельзя было стрелять – латунную гильзу патрона намертво заклинило в стволе, а рукоять, не смотря на изоленту, треснула окончательно и бесповоротно.

 

Не заметно для себя, Илья дошел до небольшого редкого пролеска, в который углублялась витиевато петляющая просека. Деревья пролеска, хоть и росли редко, были странным образом перекручены, раскорячены и переплетены во многих местах. При попытке углубиться в лес наверняка бы пришлось разодрать одежду о бесчисленные сучья и ветки.

 

Илью заинтересовали пучки пуха, ржавого цвета, похожие на мотки тончайшей ржавой проволоки, изредка висящие на деревьях. Но встречались они очень редко и висели слишком высоко, что бы можно было достать хоть один и рассмотреть повнимательней. Особенно интересно было, что эти пучки, несмотря на отсутствие малейшего ветерка, ритмично покачивались свисающими нитями. И, что самое интересное – все они покачивались синхронно, как строй. В полной тишине леса, а тишина была действительно полная – ни щебета птиц, ни жужжания насекомых, это ритмичное покачивание превращало обычный, хотя и слегка запущенный лесок во что-то сказочно-мистическое. Казалось, что сейчас лес расступится и на опушке появится сказочная избушка на курьих ножках…

 

Но избушка не появилась. Вместо нее на опушке расположились три невзрачные потрепанные персонажа, однако неплохо вооруженные.

 

- О! Сталкер! – радостно воскликнул один из них, похоже главный. Он сидел на пеньке в центре поляны, а остальные стояли по бокам. Два ствола Макаровых сразу повернулись в сторону Ильи.

- Подходи ближе, мил человек, не боись. И обрез брось-ка, не балуй. Как бы оно чего не так…

 

Илья только сейчас заметил, что все еще держит в своих руках обрез, про который совсем забыл из-за заинтересовавшего его пуха. Медленно он поднял руку с обрезом в сторону и бросил его на землю. Явное облегчение, и опустившиеся стволы пистолетов слегка озадачили Илью. Считать основной опасностью оружие и игнорировать его носителя было по меньшей мере легкомысленно.

 

- Гарный прикид у тебя, хлопчик. – Продолжил старшой. – Это ты вовремя зашел к нам в гости, а то вот дядька Мирон совсем пообносился. Надо бы это поправить. Ты вот, молодой, а упакован по самое не хочу. Прям как тот буржуй в семнадцатом. Вот теперь будем экспроприироваться. – Удивительно, но последнее слово мародер произнес чисто, ни разу не споткнувшись.

 

- То есть, вы меня сейчас грабить будете? – Илья сказал это громко, стараясь придать голосу выражение веселья, радости и оптимизма.

- Ага! – В тон ему радостно подтвердил один из троицы.

- А потом, отпустите?

- Не-а! – Теперь бандит радостно не согласился.

- Никак тебя отпустить не получится, мил человек, - вступил в разговор старшой, - Ворон заказ дал на «бычков». Придется тебя ему сдать. Мы почитай уже сутки тут караулим, а никто не идет. Не век же нам тут околачиваться. Вот ты и подвернулся. Теперь не обессуть. – Последняя фраза так же прозвучала очень интеллигентно.

- А что такое «бычок»? – Илье правда это было интересно.

- А это «отмычка» только одноразовая! – Охотно «объяснил» радостный.

- Ну, хорош бакланить. – Старшой поставил точку в их беседе. – Сам скоро все узнаешь. Только не расскажешь никому.

Нужно было что-то предпринимать.

- Да не вопрос, грабьте. – Илья медленно сунул руки в карманы и достал из левого мешочек со странными гайками. Правую же засунул в специальную прорезь в кармане.

- Я вот по дороге нашел, не объясните, что это? – он кинул мешочек ближайшему бандиту. Правая рука нащупала рукоять его обреза и плотно ее обхватила. Два дальних бандита должны были попасть в область поражения его левого ствола. Остававшийся персонаж у Ильи особого опасения не вызывал.

- А это самый надежный детектор аномалий. – Радостно изрек тот, достав из мешочка гайку с ленточкой. И боясь, что ему снова не дадут блеснуть эрудицией, заторопился – Кидаешь перед собой, если все нормально – можешь идти, а если впереди аномалия невидимая, она гайку того…

 

Чего того, бандит объяснить не успел. То, что произошло дальше Илья смог восстановить по памяти только через долгое время, хотя все произошло в течении нескольких секунд.

 

Глядя на окаменевшее лицо замолчавшего бандита, Илья ощутил, как вдоль позвоночника ледяной молнией пробежала волна животного ужаса, а волосы, в буквальном смысле, вдруг встали дыбом. Время увязло как при замедленной съемке и каждое движение требовало просто титанических сознательных усилий, как это часто бывает в кошмарных снах. В то же время само же сознание умудрялось подмечать каждую, даже самую незначительную деталь в происходящем. Вот Мирон ужасно медленно потянул из-за спины свою «Гадюку» и, не прекращая движения, начал стрелять в сторону Ильи. Второй бандит дрожащими руками пытался оттянуть затвор ПМа. Его перекошенное от страха лицо было обращено к Илье, он что-то пытался рассмотреть у того за спиной. Одна пуля из автомата чиркнула Илью по левой щеке, вторая оцарапала шею справа. Остальная очередь ушла куда-то за спину. Боль от ран и «холод по спине» толкнули Илью на олимпийский прыжок вперед, потом на кувырок с переворотом, потом еще на один кувырок, уже спиной назад. Оказавшись за спиной бандитов, Илья сгруппировался на одном колене, выставив перед собой свой обрез. И вовремя.

 

Картина, которую он увидел как в стоп-кадре, навсегда впечаталась ему в память.

 

Обезглавленный Мирон продолжал нажимать на спусковой крючок и какое-то время автомат продолжал стрелять в никуда. Второй бандит, так и не успев перезарядить «Макаров», оседал на землю с разорванным горлом. А между ними воздух двигался каким-то организованным прозрачным маревом, напоминая «Хищника», за которым в кино гонялся Шварценеггер. Кровь обоих бандитов попала на этот сгусток и «наметила» контуры его тела. Но сам монстр продолжал оставаться невидимым.

 

Илья выстрелил.

 

Рассеянный заряд поразил огромную площадь, включая в себя и непонятное марево, и уже мертвых бандитов. Практически на каждый квадратный дюйм этой площади пришлось по кусочку металла, выпущенного с огромной скоростью усиленного заряда. Страшный рев послужил ответом выстрелу. Монстр, весь напичканный железом, стал видимым.

 

Это было двуногое чудовище, с длинными сильными руками и огромными когтями на пятипалых руках. Ростом более двух метров, очень крепкое тело было покрыто короткой буро-серой щетиной, равномерно покрывающей и покатый череп, и крепкий мускулистый торс, и мощные ноги с очень широкими ступнями. В глаза бросались длинные, по пятьдесят сантиметров каждое, щупальца, растущие на месте рта чудовища. Снабженные присосками и крючками-шипами они жутко шевелились, приоткрывая провал рта.

 

Выстрел, буквально изрешетивший монстра, однако не убил его, а только остановил. Глубоко посаженные маленькие оранжевые глазки сверкали лютой ненавистью. За пол-секунды оправившись от шока, чудовище снова двинулось на Илью. Окончательно остановил его второй выстрел, оставивший в грудине существа сквозную дыру диаметром десять сантиметров. Чудище плашмя рухнуло на спину и, после нескольких конвульсий, затихло.

 

Однако холодок вдоль позвоночника не позволил Илье расслабиться. Каким-то шестым чувством Илья понимал, что опасность не миновала.

 

Медленно поворачиваясь вокруг себя, Илья пытался заметить малейший признак опасности, не покупаясь на кажущуюся безопасной тишину. Очень хотелось перезарядить обрез. Один патрон вместо трех не вселял столько уверенности, сколько хотелось бы. Но этого делать было нельзя.

 

Илья столкнулся с тем, чего совсем не понимал. Что это за животные? Как они охотятся, в одиночку или нет? Сколько их всего? Как они становятся невидимыми? Куча вопросов и от каждого зависит его жизнь. Но самое удивительное, что в голове навязчиво свербил один ответ, правда на совсем другой вопрос: - «А ленточка нужна, чтобы не потерять гайку в густой траве. Ленточку хорошо видно!»

 

В том месте, где раньше стоял радостный разговорчивый мародер, послышалась какая-то возня и странные звуки, словно кто-то присёрбывал горячий чай. Потом над тем местом медленно поднялся второй монстр. Он был чуть меньше первого и моложе. Как это Илья определил, он объяснить не смог бы. Монстр обвел взглядом картину бойни, увидел мертвого соплеменника, потом Илью. Его взгляд блеснул яростью, из его нутра вырвался душераздирающий рык и он бросился вперед. С первым движением его тело вдруг потеряло очертания и превратилось в воздушное прозрачное марево, которое неслось на Илью со скоростью локомотива. Илья в это время пытался достать «Глок», переложив обрез в левую руку, но не успевал. Он метнулся в сторону, увернувшись от монстра буквально на несколько сантиметров, но подняться не успел. Монстр двигался слишком быстро и, когда Илья только перевернулся на спину, тот всем телом навалился на него. Свободной правой рукой Илья уперся в чудовище, попав ладонью на шею и, наверное, одно из щупалец. Острая боль пронзила ладонь и начала жечь руку – видно Илья накололся на шип. Превозмогая эту боль, он все-таки умудрился упереть ствол обреза куда-то в район «лица» монстра и нажал курок. Хватка сразу ослабла и чудище снова стало видимым. Лучше бы не становилось.

 

Выстрелом существу снесло лицо, несколько верхних щупалец и половину черепа. Внутренности его головы стали открыты взору Ильи, так сказать, во всей красе. Зрелище малопривлекательное, но его внимание привлекло стекловидное образование, там где у человека располагается мозжечок. Это образование медленно, как густой кисель, «протекало», смешиваясь с бурой «кровью» существа. Перетекая через край, оно капнуло Илье на лицо и не прекращающейся струйкой полилось, заливая тому нос и рот. Илье никак не удавалось отпихнуть от себя тушу, настолько тяжелой она оказалась. Стекловидная субстанция залила ему лицо, потекла вниз под одежду. Залив ранки от мироновских пуль, эта гадость вызвала приступ острой боли, который и помог Илье столкнуть с себя монстра. С трудом поднявшись на дрожащие ноги, Илья огляделся. Вся округа была залита кровью. Тела людей лежали в изломанных позах. Тот, с которым Илья разговаривал о гайках, казался каким-то высохшим.

 

То же чувство подсказало Илье, что монстров больше не было. «Хватит и двух на сегодня» - подумал он как то отстраненно. Дрожащими пальцами перезарядил обрез, аккуратно спрятав отстрелянные гильзы в карман рюкзака. Шатающейся походкой подошел к телам погибших в тщетной надеже, но те были мертвы окончательно и бесповоротно.

 

«Надо бы похоронить их по-людски.» - Мелькнула мысль, но после первой попытки поднять одного из мертвых, Илья отказался от этой мысли.

 

Правую ладонь жгло огнем и она распухла и не сгибалась. От ран на шее и щеке расходились по телу пятна одуряющей тупой боли и жара. Ноги и руки дрожали. Илья с большим трудом подобрал «Гадюку» Мирона и мешочек с гайками, и побрел в сторону деревни.

 

В голове не было ни одной мысли, только тело периодически содрогалось от растекающейся боли. С трудом сконцентрировавшись, Илья, где-то через пол-километра вспомнил про опасность попасть в невидимую аномалию и достал гайку с ленточкой. Стараясь не рассеивать внимания, он пристально вглядывался перед собой. Но ничего подозрительного не замечал.

 

Состояние организма все ухудшалось и, в конце концов, Илья согнулся пополам в приступе тошноты. Когда желудок исторгнул все содержимое - стало немного легче. «Кажется какая-то зараза в кровь попала» - пришла мысль, – «не заработать бы сепсис». Илья решил остановиться на отдых, так как переставлять ноги становилось все тяжелее, и, заодно, пересмотреть свой запас медикаментов. На ходу вспомнить, что у него там есть никак не получалось . Заметив справа по ходу, показавшееся ему удобным для привала, большое бревно, он свернул. Дышать стало еще тяжелее, появился какой-то свист в легких, участились приступы кашля.

 

Еле передвигая ноги, он с трудом добрел до бревна и рухнул на землю. Полежав несколько минут, собрался с силами и устроился поудобнее. Боль в теле пульсировала в такт ударам сердца, а само сердце, казалось готово было разорваться от напряжения, будто проталкивало через себя не жидкую кровь, а вязкую густую расплавленную смолу. Глаза закрылись сами собой, но Илья не провалился в забытье а впал в странное состояние полу-яви-полу-бреда. Реальность была размытой, резь в закрытых глазах жгла слизистую как песком. Дышать получалось через раз и каждый вдох сопровождался натужным хрипом и свистом, поэтому и само дыхание хотелось замедлить или, лучше, остановить совсем.

 

«Удобная могилка, - подумалось ему, как ни странно, равнодушно и отстраненно. – От ветра прикрывает и пейзаж красивый. Выходит, я сюда пришел умереть. Странно, это можно было сделать гораздо проще и раньше. Правда, почему-то не хотелось. Может именно для этого – сейчас ведь тоже не хочется, а вот придется. Выбора, почему то, не предлагается. Хоть и говорят, что даже если тебя съели – у тебя, минимум, два выхода. Правда съесть меня сегодня не получилось, видимо поэтому второй выход и не предлагается. А, вспомнил, - это были кровососы… Джюс про них что-то рассказывал. Хотя тоже странно – они в центре Зоны обитают, так близко к краю никогда не приближаются. Почему-то.

 

Но эти двое, видимо, не знали такого правила. И приперлись по мою душу, черт бы их побрал. Но сегодня, похоже, не их день. Правда и не мой… Интересно, сколько мне еще…

 

Хотя, обидно, блин… Можно сказать, что только жить начал – развелся, понимаешь, Работу бросил, квартиру, уехал неизвестно куда, неизвестно зачем. Живи – не хочу. И на тебе…

 

Чего-то перед глазами прошлая жизнь не мелькает. Ведь везде пишут, да и сам писал, что вот, мол, промелькнула перед глазами вся его недолгая жизнь, а потом, типа, помер. Врут, значит. Вернее я врал, значит. Ну, то есть – все врем, короче.

 

Больно то как! И странное дело, больно мне, а помираю вроде не я. Будто со стороны наблюдаю за кем то. И этот кто-то помирает, а мне больно. Прям игровое кино, с 220 вольт к креслу зрителя. Что бы эффект участия был. А я вроде как и не здесь, так, кино пришел посмотреть. Вот главный герой умрет, включат свет, отсоединят 220 и можно пойти пивка хлебнуть… А потом, когда острых ощущений захочется, прийти еще раз кино посмотреть. Только не забыть попросить, что б не 220 а поменьше подсоединяли. А то больно очень… Как понастоящему. Вот как взаправду, блин, все болит.

 

Интересно, сколько людей вот так вот умирали, не веря, что это происходит с ними. Так до последнего мига и не верили, что вот сейчас конец. А как этот самый последний миг наступал, вдруг все понимали… Нет, не так. ВДРУГ В С Ё ПОНЯЛИ !!!!. Да вот так правильно. Прыгает самоубийца с моста с мыслью, что - вот вам всем. Вот не будет меня, будете знать… Как с другими целоваться, или денег мне не занимать, или на работе не ценить, или… Да что угодно. Только это все про них. Мол, поплачете, какой я был хороший, а вы не понимали и не ценили. Только поздно будет.

 

И думая так злорадненько, летит себе с моста, наслаждаясь будущей местью. Или шприц себе загоняет с ядом или лошадиной дозой снотворного. Или ствол в рот. А потом БАЦ, и вот она водичка, яд ушел в вену и не вернется, пуля вышла из ствола. И уже ничего не изменить, поздно.

 

А жить, оказывается, хочется. До безумия, до крика, до самой-самой последней клеточки, не желающего умирать, тела. Потому как тело может только жить. Потому как оно знает на изначальном уровне – понарошку умереть не получится. И если этот слабенький ограниченный, заигравшийся, абстрактный разум может, по своей же ограниченности, перепутать явь с иллюзией, то тело на эту глупость не способно. Оно может позволить этому самому разуму порулить, как родитель дает ребенку подержать руль. Бывает всю жизнь человеческую он рулит, ни грамма не сомневаясь, что он тут главный. Вот и заруливает неизвестно куда, руководствуясь своим «детским» пониманием смысла жизни. Только «детское» понимание всегда остается «детским», ограниченным. Полным иллюзий, самообмана, подмены ценностей. А телу что, телу хорошо. Думать не надо, знай выполняй команды сверху – надо направо – пожалуйста, налево – ради бога. Надо заболеть – извольте на выбор болячек кучу. Хотите экстрима или «уважительную причину» - станьте вот сюда, пожалуйста. Нет-нет чуточку правее. Вот так хорошо, постойте, покурите и будет вам «уважительная причина» - через минутку сюда упадет маленький кирпичик с крыши. Маленький, но вам как раз хватит. И можно на работу не ходить…

 

И только когда грань уже совсем рядом, когда последняя черта вот-вот будет пересечена, тело вдруг спохватывается – что-то здесь не так, что-то «дите» заигралось… И спешно хватается за «руль»…

 

Да, так бывает, что в последнюю секунду, тело вдруг бессознательно группируется и входит в воду под единственно возможным углом, а не растекается по поверхности воды мешком костей. Бывает, что непроизвольный тремор дернет руку и пуля, чиркнув по коже, уходит в потолок. Или, используя все последние резервы, пересиливая действие снотворного и человек успевает вызвать для себя «скорую». Бывакт, но редко. Чаще все, что успевает человек, это ОСОЗНАТЬ глупость содеянного, никчемность и мелкость причин, побудивших его на столь безрассудный поступок. Острое сожаление, паника и страх – вот чувства, испытанные им в последний миг этой жизни.

Ну, с суицидниками понятно. А как мне быть. Жить хочется, Хочется дышать, ходить, есть, пить, Пописать, кстати, тоже хочется. Даже эту чертову боль ощущать, и то хочется. Хотя не так сильно, как, например, любить женщин, но все таки… Да, умирать не хочется. Несуразно это как-то.

 

Эй, внутренние резервы!!! Але, гараж!!! Рота, подъем, выходи строиться. Организм, блин, ну-ка, мобилизуйся, а то – по ушам!!!

Не выходит… Даже рукой не пошевелить… И бо-о-ольно… В рюкзаке есть антибиотики и обезбаливающее. Выпью все, что там есть. Вот только пошевелюсь…

 

Ну, психолог доморощенный, что там в книжках пишется, как мобилизовать резервные силы организма в экстремальных условиях. Вот вспомнил – нужно взбрызнуть адреналина! Класс! Только у меня его нет…

 

Значит надо рассердиться, тогда адреналин сам выделится… Ну, сердись. Сердись, черт бы тебя побрал. На что угодно. Можно на кровососа, можно на жену. Можно еще на кого угодно. Все сволочи, твари и… гвардейцы кардинала. А я вот тут один Д’артаньян, Д’артаньяном и загнусь!

 

И никто не узнает, где могилка моя. И самой могилки не будет. И дубы-колдуны что-то шепчут в тумане, из поганых болт чьи-то тени встают...

 

Что-то я совсем не рассердился, Скорее расплакался по себе – любимому.

 

И это меня совсем не радует. Это что же, смириться и безропотно помереть? Ну чем не вариант. Сейчас или лет на сорок позже – в принципе, какая разница. «Я успею – в гости к Богу не бывает опозданий». Хотя, лучше позже, чем раньше. Как говаривал товарищ Сухов – лучше, конечно помучиться. Как-то ничего путнего еще не успел сделать. Как там по классику – не добежал, не доскакал. И ту, которая одна – не долюбил, не долюбил, не долюбил, не долюбил…»

 

Боль перестала быть пульсирующей, а просто заполнила все тело тупым, постоянным фоном. Зрение вдруг прояснилось, став очень четким, отмечающим малейшие детали нюансов. Слух тоже обострился, стали слышны различные фоновые шумы, раньше ускользавшие от внимания.

 

Над Ильей на мгновение расступились серые плотные облака и выглянуло солнышко, как будто попрощаться. Солнечный зайчик попрыгал по лицу умирающего, заставив того чуть зажмуриться. Потом пощекотал нос, вызвав неудержимое желание чихнуть. Илья пытался сдержаться, предвидя, какой болью отзовется измученное тело, но не смог. Чих получился коротким и громким. Так когда-то чихал отец, пугая всех, кто был рядом внезапностью и громкостью звука. Этот звук будто послужил сигналом для непонятных перемен. Изменилось все вокруг. Серо-зеленый пейзаж под лучами солнца заиграл всеми оттенками зеленого, желтого, красного. Он стал сочным, насыщенным, мистическим. А на фоне облаков Илья вдруг увидел женское лицо, склонившееся над ним. Лицо было совсем юным, внимательно и участливо рассматривая Илью, не говоря ни слова. Сам Илья тоже, почему-то не мог издать ни звука. Он чувствовал, как внутри него покатилась волна новых ощущений, самое узнаваемое из которых было сексуальное возбуждение. Но и оно было мало похоже на все испытанное ранее. На фоне тупой ноющей боли тела и необычного состояния души волна возбуждения поднималась изнутри горячей силой, захватывая его всего. Илья вспомнил нечто похожее, когда, будучи подростками, в пионерлагере, он с друзьями подглядывал в проковыренную дырочку в простенке женского душа. Илья тогда впервые увидел обнаженное женское тело. И был, помнится, весьма озадачен и разочарован. Без одежды девченки выглядели совсем не так, как одетыми. Непропорциональные тела, странные, низко растущие груди, спазматически сжатые попки, сутулые спины – это были совеем не те, смешливые, уверенные в себе девахи из его отряда. Илье тогда показалось, что с одеждой они сняли уверенность в себе, и теперь вынуждены стыдливо принимать себя такими, как они есть. А такие как они есть, они себе совершенно не нравились.

 

Однако это наблюдение не помешало Илье с пацанами, напуская на себя взрослую развязность и циничность, в запой обсуждать все достоинства и недостатки каждой девочки. С видом опытных и бывалых парней, они отпускали масляные шуточки и колкости в адрес девчонок. Илья не чувствовал ничего, кроме какого-то азарта, и был удивлен, заметив, что у некоторых его друзей членики заметно напряглись. Несмотря на подростковую гиперсексуальность, постоянные разговоры про «это» (слова «секс» тогда еще не существовало в лексиконе), и частые поллюции во сне, зрелище купающихся сверстниц его совершенно не зацепило. Как вдруг в душевую вошла нимфа.

 

Незаметная, невзрачная, серая мышка из соседнего отряда никогда не привлекала Илью. Взгляду не за что было зацепиться за балахонистую, купленную на вырост одежду. Она никогда не стремилась быть в центре внимания, всегда где-то на перифирии. Илья не помнил, что бы она что-то говорила, не говоря о том, что бы без умолку болтать, как ее подружки. Вот такая она была снаружи. А теперь Илья увидел ее «изнутри». Вся грация, красота и свобода, которую остальные девочки «сняли» с себя вместе с одеждой, казалось полностью достались Алесе (Илья позже узнал ее имя). Удивительно гармонично сложенная фигурка, плавные, пластичные кошачьи движения и никакой смущенности и зажатости в теле поразили подростка своей природной гармонией. Это была Женщина. В голове пульсировала странная мысль: «Золотое сечение. Она сложена по золотому сечению»… А маленький, еще безволосый «анимус» вдруг проснулся, рванулся навстречу женскому началу и неожиданно выстрелил семенем в ее сторону, не позволяя Илье не то, что контролировать процесс, а даже на секунду сдержаться. Непреодолимая волна возбуждения накатилась и схлынула за какой-то пяток секунд, оставляя ему роль стороннего наблюдателя, обреченного лишь смотреть и чувствовать

.

Вот такую же волну, только гораздо сильнее Илья почувствовал и сейчас, вглядываясь во внимательные глаза незнакомки. Зарождаясь в чакре Нирвана, она поднималась выше, расходясь горячими кругами по всему телу. От ее прикосновения боль меняла свою сущность, превращаясь в сладостное мазохистическое удовольствие. Неукротимая как цунами, возбуждение нарастало, превращаясь в единственное ощущение, которое Илья мог чувствовать. И вслед за этим возбуждением глаза незнакомки стали наполняться неземным светом. Глаза сияли все ярче и волна поднималась все сильней.

 

Пытаясь как-то повлиять на происходящее Илья стал усиленно думать всякие пошлости. «Вот ты какой, Владимир Ильич!» - обращаясь к лицу мысленно, произнес он цитату из старого анекдота. Незнакомка, казалось, услышала его. В глазах сверкнула лукаво-сердитая искорка, перешедшая в такую же лукавую улыбку. Потом глаза засияли нестерпимым светом и эта световая волна затопила сознание Ильи, встретившись и слившись с волной, идущего изнутри, возбуждения. Оргазм, захлестнул Илью, и был похож на атомный взрыв. Ничего, даже бледной тенью напоминающее его Илья раньше не испытывал. Содрогаясь в сладостных конвульсиях он изливался невероятно долго, толчок за толчком опустошая Илью, унося с собой боль и страдания, все суетливые мысли, житейские горести и неурядицы, оставляя после себя волшебную, заполняющую каждую клеточку, пустоту. Сколько это продолжалось, сказать было не возможно, только хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось…

 

Последняя вспышка и незнакомка исчезла, оставив Илью в одиночестве, под бревном и тяжелыми серыми тучами в низкой вышине. Не было ни ветерка, ни снаружи, ни в пустой голове Ильи. Бесконечная пустота тянулась несколько долгих минут, пока в голову робко постучалась первая мыслишка.

 

«Что это было?.. Вот это да!.. Вот это ТРАХ!!!... Это ж чего надо покурить, чтоб тебя так глюк трахнул?!... Дайте мне всю партию! Беру все, заверните.

 

Странно, ощущение такое, что это было по настоящему, а все что было раньше, какая-то бледная подделка под онанизм… После такого секса, даже виртуального, и помереть в кайф. Вот только надо ритуал провести – покурить и поссать. Нет, сначала поссать,а потом покурить. Ну, а потом – упокой… Вот только встану – мужик достоен ссать стоя!..

 

В памяти снова всплыла ужасная картина его последней встречи с отцом. Нет, он видел отца еще несколько раз, потом были похороны, но помнился, почему-то только этот эпизод. Даже не помнился, а намертво впаялся в память, с годами не теряя резкости, точности, не утрачивая деталей и, главное, нестихающей боли.

 

Когда Илья родился, мать рассказывала, отец подался на Север, «за рублем». Устроился где-то на буровой и полгода регулярно присылал большие деньги переводами. А потом случилась какая-то авария на вышке и инженер по технике безопасности уговорил молодого пацана взять всю вину за аварию на себя.

 

- Ты понимаешь, Иллюха, - размазывая пьяные слезы по небритому лицу, много лет спустя рассказывал отец, - он, паскуда, мне УДО обещал через год, говорил что «кум» - его должник, что за все время мне зарплата идти будет, да он еще половину своей будет откладывать. Что отсижу, и можно будет домой ехать, к сынишке, денег хватит.

 

В общем уболтал инженер молодого отца и пошел тот под статью. Поскольку речь шла о социалистической собственности – впаяли юному папаше четыре года, которые он отсидел до звонка. Ни о каком УДО речь не заходила, а попытка поговорить с «кумом»-должником закончилась избиением и месяцем карцера. А, когда через четыре года, освободившийся отец пришел к этому инженеру, то его, естественно послал. То да се, «перешли на личности», жена инженера милицию вызвала. В горячности, отец приложил того чем под руку подвернулось, а бог силушкой не обидел. Ну и сломал он инженеру позвоночник. Короче – особо тяжкие, рецидив, так его со справкой об освобождении назад лес валить. Но уже на восемь лет.

 

Оттрубив и этот срок отец вернулся к двенадцатилетнему сыну и своей жене (у которой давно завелся, как теперь называют, бойфренд). Она его не выгнала, прописала, но семьи, естественно уже не было. И отец запил. На работу устроиться с его биографией было не реально, он и перебивался случайными заработками. И пил.

 

И вот, однажды, упился так, что упал возле входной двери в коридоре и встать не мог. Илья вышел из своей комнаты, увидел отца ТАКИМ, так и застыл парализованным столбиком. В памяти еще помнились слова матери – твой отец герой, летчик, улетел на северный полюс, выполняет важную задачу Родины, и т.д. и т.п. Илья гордился своим героическим отцом, мирясь с тем, что никогда его не видел. Бывало на смерть дрался с пацанами, строившими догадки и высказывающие предположения о «местонахождении» этого самого северного полюса, или как зовут ту «родину», ради которой отец бросил жену и ребенка, на много ли «она» младше матери Ильи. И вот этот «летчик» лежал перед сыном в беспомощном положении, ворочаясь и пьяно ругаясь на полу, в безуспешных попытках подняться. Илья смотрел на него, а тот так и барахтался на полу, не видя сына. Вернее барахтался, пока не видел. Но их взгляды пересеклись.

 

Отец замер, страшно напрягая все тело. Мгновенно протрезвевшие глаза, казалось, пронзили Илью насквозь, выведывая ту муку, охватившую мальчика. Сейчас в его душе рушилось что-то самое главное в жизни, что-то, без чего дальше можно было только существовать. Рвалась нить, связывающая сотни поколений пращуров маленького человека, которые на протяжении тысяч лет встречались, любили, рожали своих детей, те, в свою очередь рожали своих. Так в конце этой нити и появился мальчик Илья. А сейчас эта связь рвалась. И они оба это понимали.

 

Отец медленно потянулся к ручке двери, не отрывая взгляда от сына. Борясь с алкоголем, он старался сосредоточиться и ухватиться за опору. «Поднимись! Поднимись!» - как молитву про себя повторял Илья. «Поднимусь! Поднимусь!» - отвечал ему отцовский взгляд. У него почти получилось – он дотянулся до ручки… оперся на нее…подтянул ноги… начал подниматься…

 

Мать зашла в квартиру, возвращаясь с работы. Потянув на себя дверь, она услышала шум упавшего в коридоре тела. «Опять нажрался, скотина. Когда ты уже сдохнешь!» - в сердцах бросила она мужу, лежащему у двери, переступила через него, как через грязную тряпку, о которую противно даже вытереть ноги и, обойдя Илью, ушла на кухню. Ее длинная юбка небрежно хлестнула лежачего по лицу…

 

Илья видел, что отец почти смог подняться. Он уже ухватился за ручку и начал вставать. Ему оставалось только… Ему нужно было встать…

 

Опора ушла из под него в самый неподходящий момент. Он грохнулся обратно на пол очень неловко, ударившись локтем и головой о стену… Организм не выдержал – на серых брюках спереди расползлось мокрое пятно.

 

Илья успел увидеть ужас в глазах отца… потом мелькнула мамина юбка как киношная заставка… Когда он снова, секунду спустя, глянул отцу в глаза, то увидел, что того больше нет. Глаза потухли и превратились в мутные белесые, ничего не выражающие бельма. Что-то внутри сломалось у обоих, нить порвалась. Связь рода порвалась… А через семь дней отец умер. Все говорили – сгорел от водки, но Иля знал, что причина в другом… Отец умер, потому что перстал быть отцом, Старшим Мужчиной. Ему больше не зачем было жить. А еще через четыре дня Илья получил отцовский подарок на день рожденья – велосипед «Школьник». Принесли его два бомжа и вручили Илье с непонятными бурчаниями. Илья разобрал, что отец откладывал часть своих мизерных заработков, не пропивая их и не давая пропивать подельникам. Они жаловались, сколько душевных мук им пришлось пережить, и только светлая память усопшего не позволила им пропить подарок за упокой души. Илья сбегал на кухню, взял из холодильника бутылку водки, оставшуюся с похорон, палку колбасы и полбулки хлеба. Схватив это богатство бомжи моментально исчезли. А Илья закатил велосипед в свою комнату и заплакал. «Если бы он встал» - стучала единственная мысль.

 

Илья так никогда и не сел на этот велосипед. Тот простоял в его комнате все время, да и сейчас он стоит в его гараже. Единственное, что осталось у Ильи от отца.

 

Картина беспомощного отца перед глазами много раз заставляла Илью выворачиваться на изнанку, делая то, что-то непосильное. Вот и сейчас он, как когда-то отец, медленно и сосредоточенно протянул руку, оперся на бревно, подтянул одну ногу, чуть приподнялся, оперся локтем второй руки, подтянул вторую ногу и смог встать. Казалось - тело состояло из раскаленного чугуна и весило не меньше тонны. Казалось - земля пустилась в пляс и закрутилась в карусели. Казалось - все звезды, видимые и не видимые, каким-то образом оказались в его голове, желая разорвать ее изнутри и, найдя единственный выход, посыпались из его глаз болезненно-яркими, колючими искрами. Илья встал. Качаясь, с трудом удерживая равновесие, он расстегнул ширинку, достал своего любимца и пустил счастливую струю в лицо этому миру, обливая «олотым дождем» весь белый свет. Мужчины ссут стоя. И неважно, что струя разбрызгивалась, попадая ему на одежду. Неважно, что лужа, как обычно, потекла обратно под ноги. ОН ВСТАЛ.

Илья счастливо счастливо мочился на свою жизнь, а впереди была ВЕЧНОСТЬ.

 

 

 

Изменено 15 Июля 2010 пользователем Konk

[Konk 0]

paranoya, спасибо, что откликнулся. Критику учту, постараюсь исправить. Вот только детально прописывать героя, мне кажется, не стоит. Чем меньше он прописан, тем больше он может быть любым.

[Konk 0]

Руки опускаются, крылья долу волочатся...

Напишите хоть три буквы, уж-то трудно отписаться?!!!!

Изменено 8 Марта 2010 пользователем Konk

[Konk 0]

...Видать автор никогда не разводился с женой...

 

Это точно, даже наоборот - 16 лет в гражданском браке, скоро свадьба - мы уже на 24 неделе )))

[Konk 0]

Кое что изменил, добавил, убрал.

И все-таки, почему-то не перестает хотеться ... рецензий...(((

[Konk 0]

OO1, Спасибо за добрые слова.

Закончил первую часть, берусь за вторую.

 

А сам что "корябаешь"? Дай почитать )))

[Konk 0]

... Почему...

 

Дело в том, что ствол обреза "аномально" сужается , причем сам ствол очень короткий, а сужение очень сильное. Это увеличивает кучность дроби на вылете, скорость вылета и, соответственно, убойную силу. А пулю, если она под калибр, просто заклинит. Ствол не разорвет, он по замыслу очень прочный, но стрелять уже не сможешь.

 

 

К слову, "всем, кто меня слышит" ))))

23 июня у меня родился сын. Вот такая вот радость.

[Konk 0]

Таки закончил вторую главу!... Дальше должно начаться уже интересное )))

 

Работа пошла медленней - раньше времени было мало, а теперь совсем в обрез - сыну сегодня 22 дня исполнилось!

 

И прошу!!! - помогите!! Критикой , комментариями. (Если кто прочитал, конечно)

Изменено 14 Июля 2010 пользователем Konk

[Konk 0]

Pulse, Спасибо за отзыв.

 

Твои замечания очень важны - у меня и так , оказалось, ляпов много - и "Гадюку" с МП-5 перепутал, и вертолеты эти - морского базирования. Все надо будет править. Поэтому и прошу критику))

 

Цитата - это из песни Высоцкого "Кони привередливые". Вообще на его творчество много ссылок будет - очень я его уважаю.

Изменено 15 Июля 2010 пользователем Konk

[Konk 0]

W.E.R., как мне сказали - нет. Гадюка-5 - это наша разработка, а МП-5 - немцы сделали. Сам не знал (((

 

РЕКЛАМНЫЙ ТРЮК (а как еще уговорить народ оставлять комменты?)

 

Все, кто оставит конструктивные комментарии - получит "роль" в третьей главе! (возможно с "литературной доработкой" ника)

 

Пред за два сообщения подряд и за оффтоп в теме.

 

 

Начал третью главу. Все предыдущие просьбы и предложения остаются в силе.

 

Смерть все никак не наступала. Уже опустел мочевой пузырь, в тело вернулась изнуряющая, пульсирующая боль. Голова раскалывалась и тянула к земле, а Илья все еще жил. Он подождал еще чуть-чуть. Потом еще чуть-чуть. Ничего не происходило. Ему было так же плохо, как и раньше, но зато теперь он стоял. А значит, мог сделать шаг.

 

Вспомнив, что он еще хотел покурить, Илья сунул руку в карман за сигаретами, но нащупал мешочек с гайками. Желая присесть на бревно он оглянулся и кинув взгляд через плечо, заметил с другой стороны бревна странную лужу. Абсолютно черного цвета, лужа была не из воды, это точно. Совершенно ровная, «неживая» поверхность поглощала своей матовой поверхностью весь, падающий на нее свет, не бликуя. Радужных пятен, характерных для масляных луж, тоже не было.

 

- Аномалия. – голосом «Ежика в тумане» подумал Илья и вытащил одну гайку с лоскутом материи. Повертев в руках ржавую гайку с, когда-то красного цвета, обрывком, Илья навесиком запустил ее в лужу. Та попала аккурат в центр аномалии и… в то же мгновение выскочила обратно. Она летела по той же самой траектории, по которой Илья ее бросил, только в обратную сторону. Все произошло настолько быстро, что его рука не успела опуститься и гайка прилетела прямо в пальцы. Илья, не отдавая себе отчета, рефлекторно схватил гайку, потом спохватившись отбросил ее от себя.

 

Однако, ничего не произошло. Пальцы были на месте, никаких неприятных ощущений не добавилось, а может он их не почувствовал. Гайка лежала в двух шагах, заметно выделяясь на фоне серо-зеленой травы ярко-алым пятном. Вот этот яркий цвет и заставил Илью сделать два мучительных шага, с трудом наклониться и, борясь с головокружением, поднять гайку. Зрелище было удивительным – гайка и лоскут стали новыми. И не просто новыми. Присмотревшись, Илья увидел, что материя теперь не привязана к гайке, а бесшовной петлей «оборачивает» ее, при этом ни шва, ни какого другого крепления Илья не обнаружил. Лоскут был ровный, и казался единым целым. Цвет был свежий, яркий, будто ткань только что покрасили на фабрике. Края ткани были ровными, нигде не бахромились, будто секунду назад были подрезаны острейшими ножницами. А сама гайка казалось минуту назад сошедшей с конвейера и еще, прошедшей минимум несколько полировальных станков. Она сверкала каждой своей гранью, которые как зеркало, или граненый алмаз, отражали скупой свет вечных сумерек, усиливая его и играя всеми цветами радуги.

 

 

Все это было как-то иррационально. Моментальное преображение гайки совершенно не укладывалось в его понимание мироорганизации с его инерциальностью и причинно-следственными механизмами. Сбитый с толку, Илья, не отдавая себе отчета в том, что он делает, неуклюже размахнулся и бросил в аномалию автомат Мирона. И, почему-то не удивился, когда тот вылетел назад спустя долю секунды и , снова, прямо в руки Илье. Только это был уже другой автомат. Илья тупо рассматривал новую вещь, механически констатируя появившиеся изменения, но внутренне отказываясь принимать очевидное.

 

Тускло отблескивая вороненым стволом и кожухом, оружие было абсолютно новым. Т.е. на нем не было даже малейшей царапинки или потертости. Предмет стал, как бы, единым целым, перестав издавать клацы и скрипы, так характерные для металлических сборных предметов. Переделанный в прошлом вручную под калибр 9.18, и имея ствол из другого металла, теперь автомат был таким, будто так и задумывался – его ствол гармонично переходил в корпус, оставляя ощущение законченности и красоты. Каждая линия, срез и изгиб оружия был гармоничен. Его приятно было держать в рука.

 

Но, самое удивительное – он стал, как бы, зеркальным отражением того оружия, что Илья бросил в аномалию. Все винтики и болтики, затвор и предохранитель, все внешние механизмы и технические линии – все поменяло свое расположение на зеркальное. Если раньше это было конвейерное, серийное изделие, то теперь он стал уникальным и удивительным произведением оружейного искусства.

 

Илья несколько минут разглядывал автомат, передергивая затвор, клацая предохранителем, вынимая и снова вставляя рожок. Все работало практически беззвучно. В конце-концов, Илья не выдержал, и дал короткую очередь в маленький кустик, шагах в пятнадцати от него. Практически не давая отдачи и совершенно не дергаясь в руках, автомат выдал все пули, одну за одной, совершенно их не рассеивая. И, если бы у Ильи не дрожали руки – все пули ушли бы в одну точку.

 

- Какая «починялка», однако! Джюс про такое не рассказывал. Значит, аномалии еще и полезные бывают.

Зеркальное преображение оружия заставило Илью еще раз внимательно осмотреть гайку. Оказалось именно так, как он подумал – резьба на ней поменялась с правой на левую. Илья даже достал не слушающимися пальцами болт из мешочка – резьба на гайке стала обратной.

- А что, если тебя еще раз искупать. – Это гайке.

 

Но гайка, видимо, была против. Вывернувшись из неловких пальцев, она сверкнула своими гранями и выскользнув из рук, скатилась на другую сторону бревна, где до аномалии оставалась узкая, сантиметров пятнадцать, полоска земли. Нахально помахивая лоскутом, она поддразнивала Илью – Не буду купаться!

 

От такой наглости Илья рассердился, решив, все таки добиться своего. Он, кряхтя, улегся животом на бревно, и потянулся за гайкой. Но…

Злополучная лужа, которую наделал Илья некоторое время назад себе под ноги, сыграла таки свою роковую роль. Размякшая земля скользнула из-под рифленых подошв, центр тяжести сместился и Илья рухнул вперед…выставив руку перед собой, которая попала как раз на край аномалии. Неизвестная сила, издав звук засасываемого спагетти, потянула Илью вперед… И началась Вечность…

Впрочем, которая сразу и закончилась. Илья успел почувствовать нечто похожее, когда обливаешься из ведра ледяной водой – был в его жизни и такой период. Холод, взрыв, перехваченное дыхание, искры перед глазами и …наслаждение. И все это в одну долю секунды, но, кажется – так долго!..

 

По ощущению тела Илья понял, что летит назад, ногами вперед и лицом вниз. Потом был шлепок по животу – и вот он уже лежит на, все том, же бревне. Сердце бухало справа помповым насосом, в голове был странный кавардак, дышать стало невозможно из-за невероятного количества запахов, хлынувших в нос. А с глазами творилось вообще что-то невообразимое. Судя по мышечным ощущениям – глаза были открыты, но ничего не видели. Вернее – видели что-то невообразимое. Ни бревна, ни лужи-аномалии, ни неба, ни горизонта – ничего этого не было. Перед глазами плыли во всех направлениях хаотически организованные потоки «нитей» разного цвета, света, интенсивности, запахов, звуков, и тактильных ощущений от свежего ветерка, до плотного, горячего пресса, давящего сразу и ото всюду – именно «нити». Причем все эти ощущения ощущались одновременно и всеми органами чувств скопом.

 

Растерявшийся разум пытался лихорадочно интерпретировать захлестнувший его поток информации. Но вот это вот все - систематизации не поддавалось. Паника, охватившая Илью стала всепоглощающая и продолжала нарастать. Он не понимал, что происходит вокруг, где он находится, что делать. Краешком сознания Илья еще помнил, кто он, где находится, но, не подкрепляемые конкретикой, эти знания постепенно таяли, уходя все дальше и дальше, как в туман, теряя детали, четкость, ориентиры.

 

- Шиза косит последние ряды. – чувство юмора оказалось последней ниточкой, еще на мгновение скрепившее распадающееся сознание. Чувствуя, что теряет себя, растворяясь в этом вселенском потоке, как песчинка под влиянием вод мирового океана, Илья забарахтался изо всех сил, дергая руками и ногами и, даже, головой, захлебнувшись в беззвучном крике…

 

И снова - холод, взрыв, перехваченное дыхание, искры перед глазами и …наслаждение… Наверное он случайно зацепил краешек аномалии.

Полет, шлепок... Илья, не открывая глаз, сполз на другую сторону бревна, подальше от аномалии. Прислонился спиной к бревну, стараясь унять сердцебиение и лихорадочное дыхание. Сделать это оказалось легко, сердце сразу успокоилось и перестало ощущаться. Кстати – слева! Затем удалось справиться с запахами – не выключить совсем, а «прикрутить» интенсивность до приемлемых пределов. При этом оказалось, что можно настраиваться на определенный запах, как на радиоволну в приемнике, искусственно «сужая» канал чувствительности. Перебрав несколько запахов, Илья остановился на одном, сладко-терпком запахе подсохшей полыни и замер, прислушиваясь к себе.

 

Ничего не болело. Тело ощущалось все, но, как в детстве – не ощущалось совсем. Илья чувствовал себя настолько бодрым и здоровым, что хотелось сорваться и бежать куда-то долго, наслаждаясь самим бегом и движением. Или хотелось глубоко задуматься о чем-то важном и думать, думать, думать, постигая тайны, познавая великое, находя самую суть. Неважно чего – хотелось процесса. Или сразу бежать и думать, что тоже казалось вполне реальным.

 

Изменились мысли. Они стали объемными и всесторонними, и думать их внутренним монологом стало пресно, мелко, поверхностно. Недавняя мысль о шизофрении, например, вдруг оформилась в образ, куда вошло все, что Илья знал об этой болезни. Какие симптомы и механизмы, причины и следствия, стадии и степени, проявленные и скрытые синдромы. Кто из великих и не очень, из друзей и знакомых страдает ею, и в какой степени. А так же – в чем нужность, полезность этой болезни, ибо нет в этом полном, насыщенном мире ничего вредного и бесполезного – все для чего-либо необходимо, все, что существует, имеет полное право на существование.

 

Только на перечисление всей этой информации о болезни в вербальной форме ушло бы очень много времени, у Ильи же в голове все промелькнуло одним обобщенным, всеобъемлющим, объемным и многомерным образом, вызывая чувство нового, гораздо более глубокого уровня и многоплановость понимания. Плюс к этому – Илья чувствовал и адекватно понимал связь этого образа с любыми другими, с бесконечным количеством образов и понятий, стоило лишь на чем-то остановить мысль. Такое состояние показалось замечательной иллюстрацией к новому осознанию единства этого мира, всеобщую взаимосвязь явлений, объектов и существ, всего и вся. Удивительная легкость этого нового мировоззрения была очень приятна и законченна. Прошлый способ думать словами казался архаичным, как скрипучая телега владельцу суперавтомобиля последней модели.

 

- Похоже, это у меня кастанедовская точка сборки сместилась… куда-то. – Перед его внутренним взором мелькнул сборный образ-информация о том, что он думал. Начиная с жизнеописания и библиографии самого Нагваля, заканчивая обобщенным, но не потерявшем четкости описанием его учения, а так же соответствия и нестыковки мироописания Кастанеды с другими учениями и мироописаниями Востока, Запада, древности и неофилософии. Этот процесс так затягивал, что Илье пришлось волевым усилием пресеч закручивающийся водоворот информации, который как снежный ком неумолимо нарастал, стоило только начать с любой мысли. Что, в свою очередь, тоже не вызвало сложности. Казалось, что Илья всегда знал, а теперь лишь вспоминает, почему-то забытые, навыки и умения. – Я знаю все, только откуда я это знаю, я не знаю! – Обобщил Илья свое новое состояние.

 

Осталось разобраться с глазами. Тот кавардак, что Илья испытал несколько минут назад, мягко говоря, настораживал.

 

 

Изменено 25 Июля 2010 пользователем Konk